Цезарь продвинул войска до половины расстояния, отделявшего его от неприятеля. Он ожидал, что враг сделает то же самое, но Гней не захотел удаляться от крепостных стен более чем на четверть лье, чтобы в случае необходимости можно было найти там укрытие.
Цезарь убыстрил марш и дошел до реки. Противник мог бы попытаться помешать ему переправиться, но не двинулся с места.
Армия неприятеля состояла из тринадцати легионов, имела с обоих флангов кавалерию, по шесть тысяч солдат легкой пехоты и столько же союзников. У Цезаря было всего восемьдесят когорт тяжелой пехоты и восемь тысяч всадников. Правда, он рассчитывал на союзничество и помощь со стороны царя Богуда. Кажется, я уже упоминал, что римляне звали его Бокхом и что он был мужем царицы Эвнон, любовницы Цезаря.
Дойдя до края равнины, Цезарь запретил солдатам двигаться дальше — они повиновались с большой неохотой. Цезарь оставил те же слова пароля, что и в Фарсалах: «Венера Победоносная». Помпей младший выбрал «Милость» и «Благочестие».
Приостановление наступления Цезаря придало храбрости помпеянцам, которые подумали, что тот струсил. Он же решил начать бой, не теряя при этом преимущества, в выбранном им месте. Как обычно, Цезарь поставил на правом крыле свой прославленный десятый легион, а на левом — третий и пятый вместе со вспомогательными частями и кавалерией.
Видя, что помпеянцы зашевелились, солдаты Цезаря не выдержали — они перешли линию, на которой остановились, и набросились на первый ряд неприятеля, но столкнулись с невиданным по силе сопротивлением.
Все эти люди, которых Цезарь вел за собой, — десятый легион, верно следовавший за ним во всех изнурительных молниеносных маршах, которые были подчас тяжелее, чем сами сражения, легион «Жаворонок», сформированный в Галлии, да и сам Цезарь, победивший в Африке, — все они рассчитывали на схватку, аналогичную сражению в Фарсалах или при Тапсе. Они устали, силы их были на исходе.
Солдаты подались назад, словно столкнулись не с людьми, а с гранитной стеной. Армия Цезаря начала беспорядочно отступать. Цезарь спешился, подал знак своим легатам сделать то же самое и пошел вдоль линии фронта с непокрытой головой и воздетыми к небу руками, крича солдатам:
— Смотрите мне прямо в лицо!
Но он почувствовал, что победа ускользает из его рук, словно песок сквозь пальцы, и что эта усталость, словно разлитая в воздухе, парит у него над головой. Тогда он кинулся к одному воину, вырвал из его рук щит и, обращаясь ко всей армии, воскликнул:
— Бегите, если хотите! Я умру здесь!
И сам, в одиночку, бросился на врага, но, когда он приблизился к помпеянцам на расстояние десяти шагов, в него градом полетели стрелы и копья. От одних он увернулся, другие попали в щит, ну а сам он застыл на месте неподвижно, словно ноги его пустили корни.