Ребенка она накормит, напоит, обласкает и вообще создаст Ане все условия. И тем самым развяжет мне руки.
– Девочки, дорогие! Наконец-то! – счастливо пролопотала Варвара Васильевна, прямо с порога увлажняя нас с Аней частыми поцелуями. Обнимать и зацеловывать всех без разбора знакомых при каждой встрече, пусть вы даже расстались с нею всего лишь несколько часов назад, – это была еще одна фирменная Варварина привычка.
Хотя сейчас столь пылкая радость с ее стороны была очень даже оправданна, все-таки мы не виделись почти месяц. И за это время Варвара Васильевна изменилась так, что, встреть я ее на улице, узнала бы с трудом!
Нет, она не сменила ни прически – пышный капроновый бант все так же раскачивался на тщательно взбитых, желтых от пергидроля волосах, ни одежды – роскошные Варварины формы по-прежнему утопали в многочисленных рюшах и оборочках, которыми она украшала буквально все свои одеяния, вплоть до бюстгальтера и панталон; но свет! На меня струился такой чистый и яркий свет, что я даже сперва оглянулась в недоумении и лишь потом поняла, что счастливые лучи льются из Вариных глаз – тех самых глаз со щедро наложенными тенями на веках, которые я привыкла видеть чаще всего заплаканными или заведенными к потолку и выражающими невыносимые страдания.
– Вот, Варвара, пришла тебя навестить, – сказала я, протягивая ей большую коробку с купленными по дороге эклерами.
Но вместо того, чтобы, как это бывало раньше, схватить подношение и сразу же зашуршать промасленными бумажками, Варвара, в ужасе приложив ко рту кулак, отшатнулась.
– Ах! Женечка, что ты! Что ты, моя дорогая! Я же худею! – промычала она.
– Да? – несказанно удивилась я.
– Да! Пусенька… – Варя оглянулась на соседнюю комнату, где, как мы видели, возлежал на диване какой-то мужик, даже не удосужившийся вынести свое тело в прихожую, чтобы встретить гостей. – Пусенька сказал, что его жена должна быть худенькая и длинноволосая, как девушка! Я и косу отращиваю, – добавила она, поворачивая голову и демонстрируя жидкую косицу, спускавшуюся на ее дебелую шею.
– Ужас, – констатировала я, ознакомившись с этим парикмахерским наворотом.
– Почему? – обиженно протянула Варя.
– Дорогая моя, тебе не следует чрезмерно увлекаться диетой! И отращивать волосы – тоже!
– Да почему?!
– Варька, да ты представляешь, что за баба из тебя может получиться: костлявая и с косой?!
Аня хмыкнула, но сама Варюша моей подначки, кажется, не поняла. Слова мои пролетели мимо ее ушей, даже не задев барабанных перепонок: Варя внезапно напряглась, вытянулась в струнку и превратилась в один огромный локатор, который старался уловить низкий, расслабленный голос, донесшийся из комнаты Пусика: