Пафос собственного монолога заставил меня хмыкнуть: экое воспарение мыслей! Ладно, в свое оправдание можно сказать, что это просто реакция на стресс…
Я затушила сигарету, села в машину, включила зажигание.
Яна зашевелилась, открыла глаза и, простонав, спросила:
– Что со мной было?
– Ты сознание потеряла.
– А где бревно?
– Я его убрала.
– Как убрала? Оно же тяжелое!
– Ну так я его волоком оттащила.
– А почему у меня шея болит?
– Ты ее неудачно повернула, когда головой на руль упала.
Яна дернулась и только тут осознала, что связана.
– Ты зачем меня связала?
– Чтобы ты не наделала глупостей.
– Слушай, может, ты меня отпустишь?
– Нет, не отпущу. – Я развернула машину, и мы двинулись в обратный путь.
– Ты что, назад едешь? – забеспокоилась Яна.
– Надо же ребенка родителям вернуть. Кстати, чего и сколько ты ей дала?
– Таблетку димедрола.
– Понятно.
Мы помолчали. Яна, как я понимаю, обдумывала сложившуюся ситуацию.
– Слушай, ладно, ты выиграла, я тебя недооценила: давай на мировую. Мне за девчонку обещали пятьдесят тысяч баксов, я хотела квартиру купить, ну так вот: половина денег – твоя.
– Да не надо мне твоих денег, квартира у меня есть, машина тоже, на жизнь мне хватает…
– А что тебе нужно?
– Ничего. Просто я ненавижу киднеппинг.
– Чего?
– Ненавижу, когда детей крадут!
Мимо нас пролетел джип, а за ним – «Мерседес». В зеркале заднего вида мне было видно, как они дружно тормознули, развернулись и рванули в обратную сторону. Я выключила мотор, вышла из машины. Первым ко мне подбежал Павел Петрович.
– Алиска с вами?
– Да, на заднем сиденье, жива-здорова, спит.
Возвращались мы в поместье целой колонной. Впереди в джипе начальник службы безопасности и я со спящей Алисой на коленях, в «мерсе» Ваня – вез плененную мной Яну, а за ним – «Форд» компании «Фиеста», который вел какой-то неизвестный мне парень, видимо, из службы Павла Петровича.
По дороге я рассказала начальнику охраны о «подметном письме» и о том, как вычислила Яну благодаря метке, которую оставил на ее руке мой царапка-котик. Когда я обрисовала роль Евгения Эммануиловича во всей этой истории, Павел Петрович смущенно хмыкнул:
– Надо же, как я лопухнулся, я же у этой самой Яны даже не потребовал рекомендацию с ее последнего места работы, думал: если ее академик рекомендует, значит – все должно быть чисто.
– Кстати, академик он липовый, – и я вкратце пересказала ему досье господина Лисовского, добытое мной и Костиком из разнообразных источников.
– Да уж, народ в наше время пошел чудной. Никому верить нельзя, даже академикам…
– Ну почему же, – заступилась я за честь представителей вида homo sapiens. – Есть ведь и порядочные люди, только непорядочные, к сожалению, занимают большее жизненное пространство.