– Это вы правильно сказали… И вот еще что, вы простите меня, Лизавета Петровна, что я в вашей личности сомневался.
– Да ладно, я уже и забыла…
Мы помолчали. И я подумала, что сейчас именно то самое время, когда я могу поговорить с ним на интересующую меня тему.
– Мне Галина Герасимовна сказала, что вы ей доводитесь двоюродным дядей.
– Да, довожусь. У нас с Ксаной матери были родными сестрами по отцу.
– Значит, вы теперь приходитесь родственником Антону Зиновьевичу.
– Ну, вроде так, а с чего вы об этом заговорили?
– Потому что по поручению Веры Дмитриевны я ездила в больницу, где проводилось вскрытие тела Марии Эрнестовны, и выяснила, что на самом деле она умерла от передозировки лекарственного препарата дигитоксина, о чем, к сожалению, не было сделано записи в заключении патологоанатома. Короче, ее убили…
Машина вильнула, но Павел Петрович тут же взял себя в руки.
– Убили, говорите?!
– Да.
– Так, – Павел Петрович вытер платком взмокший лоб, – ничего себе информация… А хозяин знает?
– Нет, мы пока не хотим говорить, пока не выясним все обстоятельства дела.
– Кто это – мы?
– Вера Дмитриевна и, по ее просьбе, я.
– Понятно теперь, почему вы о моих родственных отношениях с Галиной спросили. Получается, что смерть хозяйки была мне выгодна!
– Получается, так…
– Вы, конечно, можете думать что угодно, только я вам вот что скажу… Когда я, год отвалявшись по госпиталям, вернулся с первой чеченской войны с пробитыми легкими и контузией печени, комиссованным из армии подчистую, без гражданской специальности, знакомств и связей, меня никто не брал на работу, даже простым охранником – кому нужен инвалид, харкающий кровью… Всем было наплевать, что я попал на эту войну не по своей воле, а по приказу тогдашнего президента, что меня тошнило от глупости приказов нашего командования, но я давал присягу и должен был ее выполнять. Некоторые работодатели, начитавшись газет, где писали, что русский спецназ насиловал чеченских женщин и ради развлечения убивал чеченских детей, вообще смотрели на меня как на зверя и гнали взашей.
Антон единственный, кто сам меня принял, два часа со мной беседовал, а потом повел по заводу. Провел по цехам, показал столовую, где работяг бесплатно кормят обедами, детский сад-ясли, куда мамаши, приходя на работу, отдают детишек, спортивный комплекс с сауной и бассейном для всех работников, а не только для топ-менеджеров.
А после сказал: «Видишь, люди здесь могут нормально работать, и это правильно. Но многим это не нравится. Поэтому все это нужно хорошо охранять. Не мою особу, а все, что здесь есть. И я, товарищ майор, доверяю это дело тебе».