Мой личный врач (Дмитриева) - страница 63

– Лиза, там что-то холодное и шевелится!!!

– Это лягушка, – любезно объяснила я.

– Какая лягушка?

– Ну, такая, зеленая, квакша.

– Откуда в моей постели взялась лягушка!!!?

– Я подложила.

– Да что вы себе позволяете! – завопила моя пациентка и осеклась, заметив ухмылку на моей физиономии.

– Это был всего лишь маленький тест. Вы симулянтка, уважаемая Вера Дмитриевна, – сообщила я ей.

Госпожа Шадрина-старшая хмыкнула, села на свою навороченную и совершенно ненужную ей германскую специализированную кровать, поболтала абсолютно здоровыми ногами и спросила:

– А если бы у меня от испуга случился инфаркт?

– Не случился бы. Судя по кардиограмме, у вас отличное сердце.

– И когда вы догадались, что я притворяюсь?

– Некоторые подозрения появились у меня в первый же день нашего знакомства, когда я обнаружила, что ваше психофизическое состояние несколько не совпадает с поставленным вам диагнозом, также смутил меня запах сигарет «Вог» в вашей ванной комнате. Потом вчера, когда ваш отец сказал мне, что в молодости вы учились в ГИТИСе, мои подозрения усилились. Ну а уверилась я в своей правоте в тот момент, когда вы энергично погрозили своему сыну правой, якобы парализованной рукой.

– Надо же было проколоться на такой мелочи! – Вера Дмитриевна сокрушенно мотнула головой.

– Вы, конечно, можете не отвечать, но мне очень интересно: зачем вы затеяли весь этот спектакль, который доставлял вам значительные неудобства, и зачем заставили меня ломать голову из-за этой розовой тряпочки, – и я достала из кармана лоскуток от розовой кашемировой шали.

Вера Дмитриевна покинула постель, подошла к балконной двери, помолчала.

– Помните, во время нашего с вами разговора в саду вы высказали предположение, что смерть Машеньки могла носить криминальный характер? Дело в том, что подобные мысли возникали и у меня. Я никак не могла поверить, что достаточно молодая женщина со здоровым сердцем, с нормальными сосудами вот так взяла уснула и умерла. Но о своих подозрениях я никому решила не говорить, даже Антону. Потому что, честно говоря, я понимала, что от горя могла вообразить себе что-то несусветное. Прошло время, Антон женился на Гале, мы все как-то более-менее пришли в себя. Но меня не оставляло ощущение, что за Машенькиной кончиной скрывается что-то темное, и оно, это темное, притаившись, продолжает оставаться в нашем доме. Однажды под Агнессой сломалась ступенька книжной лестницы, когда она хотела в библиотеке взять с полки какую-то книгу, она упала и сильно ушибла ногу. А буквально через день у Гали в руках загорелся фен, когда она стала сушить волосы. Потом Антон отравился на каком-то приеме, и ему даже пришлось ехать в больницу и делать промывание желудка. Через некоторое время у Гали в машине отказали тормоза, и она чуть было не разбилась. Казалось бы, все эти происшествия были никак не связаны между собой и с Машенькиной смертью, но я стала мнительной, и мне показалось, что между ними существует какая-то связь. И я поняла, что не успокоюсь, пока не узнаю, своей ли смертью умерла Маша. А тут как раз в нашем доме объявился этот надутый индюк Евгений Эммануилович, который, как я поняла, очень любил деньги, но мало что понимал в медицине. И тогда я решила, что должна спокойно и не торопясь разобраться во всем сама, а для маскировки и ради собственной безопасности решила прикинуться больной. Ведь когда человек пожилой, да еще и нездоровый, его в расчет не принимают: ну лежит старая бабка в своей кровати и пускай лежит. Я встретилась со своим бывшим учеником Ильей Перельманом, он работает заведующим отделением неврологии в местной больнице, и сказала, что у меня новая молодая невестка и мне хочется, чтобы она как можно скорее почувствовала себя хозяйкой дома, а для этого мне нужно на время устраниться от дел под благовидным предлогом. Ну, мы с ним и разработали план: я пожаловалась на сильную головную боль, симулировала онемение правой стороны тела, вызвала Илью, и он на «Скорой» увез меня в больницу. Там я некоторое время полежала в отдельной палате, а потом вернулась домой с диагнозом левостороннего ишемического инсульта средней тяжести и сиделкой, которая была очень довольна и тем, что ей хорошо заплатили за молчание, и тем, что ей совершенно не нужно ухаживать за своей пациенткой. Евгений Эммануилович не обманул моих ожиданий: он подтвердил диагноз Ильи, и я приступила к своему, так сказать, расследованию. Я даже попросила Антона подсоединить телекамеры наблюдения к моему телевизору, мотивировав это тем, что не хочу быть оторванной от жизни дома, что он и сделал. Благодаря этому я узнала кое-что новое о моих домашних и прислуге, но ничего того, что могло бы пролить свет на причину Машиной смерти. И я поняла, что вряд ли справлюсь с этой задачей одна, но, как вы понимаете, никого из домашних привлечь к ее решению не могла. А тут как раз случилась неприятность: муж моей сиделки попал в больницу, и Агнесса привела вас. Я сразу обратила внимание, что вы внимательная, въедливая и наблюдательная особа, притом обладающая даром располагать людей к себе… Кроме того, вы были человеком со стороны, и это было очень важно: ваш взгляд не был «замылен» сложностью взаимоотношений обитателей этого дома. Вот я и устроила представление с розовой шалью, дабы заинтересовать вас историей Машенькиной смерти. И, кстати, вы сразу же безоговорочно поддержали мою гипотезу о том, что ее кончина выглядела несколько странно. Кроме того, я надеялась, что вы расскажете окружающим о «привидении» и это, может быть, заставит кого-то занервничать.