– Караул!.. – крикнула она неуверенно, словно пробуя голос.
Призыв, конечно, не соответствовал случаю, но, собравшись с духом, тетка повторила его снова – уже громче и требовательней. Вслед за ней завопили дети, и звонкие голоса их понеслись над рекой:
– Карау-ул!.. Карау-ул!..
Мужественный отец их только досадливо отфыркивал воду.
– Будет вам орать, – бормотал он. – Срам-то какой…
Сам он, похоже, с момента крушения целиком положился на судьбу и собственных мер к спасению не предпринимал. Но вот мужчина заметил приближающуюся резиновую лодку и мигом оживился. Голова его завертелась на воде, словно усатый мяч, и принялась командовать:
– Сюды, сюды!.. Бортом подавай… Да не тычь веслом, по уху заедешь!.. Вася, Люся! Сюды…
Но исполнившись распорядительной энергии, он не умел ею толково воспользоваться. Ухвативши каждой рукой по ребенку, папаша немедленно ушел с ними под воду, так как грести ему оказалось нечем. Чудом не захлебнувшиеся Вася с Люсей сами доплыли до лодки и забрались в нее, обрушив потоки воды на Гарика с Вовиком. Вслед за детьми через борт полетело какое-то мокрое барахло, и в результате в лодке образовался свой внутренний водоем. Друзья не ждали такого штурма – они предполагали лишь отбуксировать пострадавших к берегу, но вовсе не тонуть с ними за компанию. А дело приняло совсем опасный оборот: теперь мужчина суетился вокруг своей необъятной супруги, подплывая под нее и пытаясь ее тоже взгромоздить на борт. К счастью, как ни карабкалась, тетка сумела перевалить в лодку только свой бюст (вылив при этом из-за пазухи ведро воды). Так она и осталась висеть, наподобие кашалота, пришвартованного к китобойному судну. Супругу ее подали с кормы фал в виде веревки, и, отформировавшись таким сложным образом, спасательная экспедиция двинулась наконец к берегу.
Лодка причалила к тому самому пляжу, еще хранившему отпечаток роковых прелестей. Когда с грехом пополам все выбрались на сушу, то по внешности не отличить было спасителей от спасенных: с каждого вода стекала струйками, и ничье лицо не светилось радостью. Впрочем, недолго думая те и другие занялись первоочередными делами. Гарик с Вовиком разгружали и перевертывали для просушки свою лодку. Вася с Люсей, раздевшись, забегали по пляжу, чтобы согреться. Мамаша их, едва почувствовав под ногами почву, отводила душу попреками, жестокими, но справедливыми, в адрес своего супруга. И только он, супруг ее, оказавшись на берегу, снова впал в бездействие. Стоя молча у кромки прибоя, капитан несчастливой «алюминьки» наблюдал, как скрывается в речной дали ее задранный нос, похожий на обелиск.