И что же стало, когда батюшка «зопил»? Он осеняет тебя крестом, а рука-то его дрожит… Нехорошо. Конечно, в народе, особенно среди женщин, ходили разные толки. Все по-своему объясняли причины батюшкиного недуга. Наши с Подполковником жены склонны были винить Веронику – говорили, что она, дескать, слишком стара, холодна, и от этого отец Михаил мается. К себе, заметим, они таких упреков не относили – видно, мало их самих побивали или маялись мы с ними недостаточно. Мы же с Подполковником на основании информации, полученной в бане, держались про себя другой версии. Лихие денежки и вольная московская житуха – вот что растлило отца Михаила. Почему, например, не спивались мы? Да потому что жили на земле, при подсобном хозяйстве, которое всегда обеспечивает количественное преимущество закуски перед выпивкой и общий баланс существования.
Но все наши рассуждения были не более чем абстрактная философия – помочь отцу Михаилу мы с Подполковником не могли. Во-первых, потому что семинарий мы не кончали, и спасать человеков была не наша специальность. А кроме того, Вероника повесила на баню большой замок и прекратила таким образом всякое наше общение со своим супругом. Нам с Подполковником оставалось только, как в старые времена, ходить с бутылочкой на бугорок и там, под небом, предаваться абстракциям без пара и веников.
Между тем отлучки отца Михаила делались все продолжительней. Он не показывался в Посаде иногда по нескольку недель кряду, так что у Вероники успевали даже кончиться деньги. Не единожды финансовые затруднения заставляли ее, сдав потомство на попечение наших жен, ездить в Москву на поиски заблудшего кормильца. Она с пристрастием расспрашивала о нем его квартирных сожителей, но отцы держали круговую оборону, не выдавая собрата. Тем не менее, ведомая каким-то особым инстинктом, обостряющимся с отчаянья у некоторых жен, Вероника умела разыскать отца Михаила не только в огромной Москве, но и в ее окрестностях. Она находила его в самых разных местах: то в шикарных апартаментах, обставленных розовой мебелью, то в вонючих берлогах с ободранными обоями. Однажды батюшку пришлось забирать из какой-то пригородной новорусской фазенды, где подсвечники и даже вешалки для одежды были сделаны в виде стоячих мужских членов. Искрестившись, Вероника трясла потом пьяного мужа и вопрошала о голых девках, которых она видела в бассейне за домом, а он отвечал без стыда, что женщины эти – прихожанки. Но самое скверное, что при каждом следующем задержании она находила в карманах у батюшки все меньше и меньше наличности.