Однако сдаваться Вероника не собиралась. Как-то раз, пересиливши страх и гордость, она поехала с жалобой на отца Михаила к отцу благочинному. Благочинный принял матушку без долгих проволочек, выслушал со вниманием и адресовал к отцу настоятелю. Отец настоятель отнесся к матушке с еще большим вниманием – он напоил ее в трапезной чаем и обещал наложить на отца Михаила суровую епитимью. В чем состояла епитимья и насколько она была суровой, осталось неизвестным, потому что батюшка, прознав о Вероникиной жалобе, очень обиделся и совсем перестал появляться в Посаде.
Правда содержание семье он все ж иногда присылал с оказией. Какие-то неизвестные отцы, приезжавшие из Москвы в Лавру по делам, передавали Веронике небольшие пачки долларовых купюр. Только матушка с некоторых пор доллары эти невзлюбила – и не оттого что разглядела на них масонские знаки, а потому что они ей напоминали о беспутном образе жизни, который вел ее беглый супруг. Получивши зеленые алименты, Вероника немедленно шла по соседям менять «поганые» на рубли; поэтому у всей нашей улицы скоро образовались валютные накопления. Кстати, нам с Подполковником доллары тоже не нравились – их не отоваривала ни одна из окрестных пивных палаток, так что жены их от нас даже не прятали, а держали в тумбочке вместе с советскими просроченными облигациями.
Что бы там ни было, но денежные присылки доказывали, что отец Михаил был жив, служил, и в том числе в сфере теневых литургических услуг. Как он там жил без нас, и что поделывал в свободное время, этого доллары рассказать, конечно, не могли, а жаль. Хотелось бы иногда встретить на улице его фигуру, похожую на колокол, и, подошед под благословение, спросить потом: «Ну, как сам?» Но задать этот вопрос можно лишь глядя человеку в глаза.
Впрочем, и заглазные сведения кое-какие до нас доходили. Верить всем этим слухам или нет, мы не знали, но опровержений на них не поступало. Хотя поверить им даже для нас с Подполковником было непросто: получалось, что очень уж бурную жизнь вел в столице отец Михаил. Говорили, что после «доджа» он умудрился разгрохать еще две или три машины. Еще болтали, будто он тайно сошелся с одной из своих прихожанок, а потом расставался с ней с явным и громким скандалом. Словом, не хочется даже и вспоминать – каких только подвигов наша посадская молва ему не приписывала. Прямо скажем: для простого, даже не протоиерея, получалось многовато. Но, похоже, в храме своем отец Михаил был ценный кадр, потому что все его шалости начальство по-прежнему спускало ему с рук.