— Почему я должен вам верить?
— У вас нет другого выхода. Если не поверите, то сегодня, от силы завтра, вас просто не будет в живых.
— Кому это я так сильно мешаю?
— Пока никому.
— Не понимаю.
— Бросьте, капитан. Все вы понимаете.
— Ладно, — хмуро перебил его Соколов. — Зачем вы пришли?
— Чтобы спасти вас. Не ради вас самого, а ради одного человечка, который сейчас нуждается в вашей помощи.
— Какого еще человечка?
— Ну, не притворяйтесь, Соколов! — Недошивин вдруг улыбнулся так просто, обезоруживающе, по-человечески, что капитан, проклиная себя за доверчивость, решил ему все же верить.
— Какого человечка?
— Сына Елизаветы Половинкиной.
— Что?!
Недошивин, в свою очередь, с изумлением смотрел на капитана.
— Как? — тихо спросил он. — Вы не знали, что у нее есть сын?
— Но он умер…
— А-а, черт! — Недошивин стукнул себя кулаком по лбу. — Я должен был это допустить. Извините, конечно, капитан, но я был лучшего мнения о вашем профессионализме. Вы не проверили роддом? Не поговорили с акушеркой, не прижали к стене главврача? Ну, знаете! В моем ведомстве за такую халатность голову бы с плеч сняли!
Соколов чувствовал себя уязвленным.
— Ты вот что, майор, — переходя на «ты», сказал он, — говори да не заговаривайся. В нашем ведомстве имеют дело с разными гнусностями. Но чтоб живого ребенка записать как мертвого и сообщить об этом его матери — такого в нашем ведомстве еще не было.
Недошивин молчал.
— Где ребенок? — спросил Соколов.
— Прежде вы должны дать слово, что не будете мстить Оборотову.
— Спасаете дружка?
— Он мне не друг, — сухо отрезал Недошивин. — Но за Оборотовым стоит его тесть, мой непосредственный начальник. Зятя он терпеть не может, но безумно любит свою единственную дочь. Он сделает все, чтобы зять взлетел как можно выше. Если вы раздуете историю и она дойдет до жены Оборотова, вам конец.
— А Барский?
— Дался вам этот жалкий доцентишка! Самовлюбленный трус! У него и так поджилки трясутся. Боится не того, что за решетку посадят. Русский интеллигент обожает пострадать! А вот что он, мозг нации, будет опозорен. Правильно Ленин писал: это не мозг нации, а г…!
— Разве Ленин так писал?
— Да, Максиму Горькому. Словом, Барский уже наказан и будет казнить себя всю остальную жизнь. Зачем он вам? Не мелочитесь, капитан. Я отдаю вам ребенка. И сдаю Гнеушева. В этой папке все бумаги на установление опекунства над сыном Половинкиной. Он совершенно здоров, хотя это поразительно, учитывая обстоятельства его… гм, зачатия. В этой же папке досье на Гнеушева. С помощью него вы его уничтожите. Кстати, что вы собирались с ним сделать?