Минутой позже началась схватка. Мужик свирепо размахивал топором, свистевшим в нескольких сантиметрах от зрителей, господин, игриво приседая, как в русской пляске, раскланивался перед мужиком и юлой вертелся вокруг своего противника. Изловчившись, он сорвал с него бутафорскую бороду и стал подтирать ею обтянутую панталонами задницу, кривляясь и делая страдальческое лицо, как при геморрое, показывая тем самым зрителям, что борода слишком груба для столь деликатной гигиенической процедуры.
Пока они «боролись», девушка, уронив голову в стыдливом полупоклоне и крест-накрест сложив на груди тонкие руки, грациозно поднялась по приставной лестнице и погрузилась в бассейн. Мужик с господином тотчас перестали гоняться друг за другом, разделись до плавок, как профессиональные стриптизеры, и тоже сиганули в бассейн. Началась такая бешеная возня, что зрителей обдало брызгами. Почетные гости со стульев бросились в толпу стоявших. Один Джон остался сидеть как зачарованный. Девушка и ее кавалеры вышли из бассейна и затряслись в шаманском танце под звуки бубна. Это тоже было по-своему красиво. Вдруг девушка подбежала к Половинкину, схватила за руки и повлекла к своим партнерам. И Джон, увлеченный ритмом танца и манившей его женской наготой, стал нелепо подпрыгивать, размахивать руками, топать и приседать, как подвыпивший гость на деревенской свадьбе. В голове его шумело, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание… Внезапно музыка оборвалась. Наступила зловещая тишина.
Девушка оставила Половинкина, подошла к бассейну, оперлась о его край и встала в самой бесстыдной позе, широко расставив ноги и предъявив зрителям аккуратные розовые ягодицы. К ней подскочил Сид. Он размахивал гомерических размеров искусственным фаллосом.
— Пробил час икс! — орал он, брызгая слюной на зрителей. — Кто желает вставить этой грязной потаскушке? Решайтесь! Оплачено! Такой шанс дается один раз в жизни! Сделаем это, господа! Совершим символический акт, о котором завтра узнает вся страна! Сегодня мы наконец покончим с мифом о русской духовности!
Публика замерла в немом оцепенении, с ужасом глядя на бесновавшегося Дорофеева. Джона в промокшей одежде колотило в ознобе. Неожиданно из толпы величественно выплыла Перуанская.
— Ах ты, поросенок!
Она вырвала из рук Сида искусственный член и огрела им оратора по лбу, потом, отшвырнув фаллос, обняла голую девушку за плечи.
— Одевайся, милая… Ты вся мокрая, а от окна поддувает. Застудишь наше, женское. Тебе еще рожать, дурочка! А тебе, Сид, я уши-то надеру! — свирепо продолжала она. — Папаньке с маманькой твоим выволочку сделаю! Свиненок эдакий! Если б я знала, на что ты меня позвал, я бы сама на тебя в КГБ стукнула!