Некоторый недостаток этой версии, во-первых, в том, что она двоится. То ли в самом деле был двурушником, то ли СК хочет его в этом обвинить. Во-вторых, вся эта версия покоится исключительно на таинственных намеках неназванных источников. Кроме тех совсем уже крайних случаев, когда неназванные источники находятся в самой редакции честного СМИ и потому способны утверждать что угодно, заметим, что и в случае, когда неназванные источники физически существуют, относиться к их показаниям следует cum grano salis. Порой (и даже весьма часто) целью источника является не информирование, а впаривание, т. е. дезинформирование, причем впаривание сведений о планах, допустим, СК может производиться как в интересах этого ведомства, так и в интересах его противников. Доколе все это не прояснено, сообщения неназванных источников могут рассматриваться лишь как весьма предварительная информация к размышлению, не более того.
При этом как версия неизбежности пути в синагогу, так и версия давнего двурушничества не отвечают на довольно естественный вопрос: «А зачем ему это было (resp.: будет) нужно?» Разумеется, в политике никогда не следует говорить «никогда», и во всех случаях полагаться на верность контрагента неосмотрительно — всякое бывает. Но в политике же следует понимать, какими интересами или страстями могут быть движимы те или иные персонажи. В случае же с интересующим нас персонажем никто не объяснил, что он забыл в белоленточном движении.
Во фразе «Вовремя предать — это не предать (или скажем деликатно: перейти на другую сторону), а предвидеть» кроме глаголов есть еще и наречие «вовремя», имеющее важный смысл. Если убрать наречие, оставив «Предать — это не предать, а предвидеть», получится крайне сомнительное утверждение, никак не доказывающее, что переход на другую сторону всегда макиавеллически рационален. Возможно, Б. Е. Немцов, Б. А. Березовский, М. М. Касьянов и др. ни о чем таком макиавеллическом не думали, но вне всякой выгоды и честолюбия бескорыстно возлагали себя на алтарь отечества: Dulce et decorum est pro patria mori — счастлива и благородна смерть за родину. Предвиденья, однако, в их борьбе было немного, и не всякий готов последовать их примеру. Особенно если он обладает умом острым и проницательным, в чем ув. В. Ю. Суркову вроде бы еще никто не отказывал.
Конечно, бывает еще такой мотив, побуждающий перейти на сторону народа, как игрецкий азарт, которым отличался, например, покойный Б. А. Березовский. Он действительно своей страстью к политической игре напоминал русских дворян прежнего времени, просаживавших имения за зеленым столом. Но тогда уже надо показать, что ув. В. Ю. Сурков всегда был страстным игроком, никогда не могущим противостоять соблазну загнуть угол. Если же доказательств иррационального состояния души вице-премьера нет, приходится искать более рациональные мотивы, с чем и трудность.