Гаррисон рвал на себе веревки в бессильной злобе, он вскочил и головой ударял преступников, но один из них оттащил его.
Все трое злодеев соскочили со стола.
Дэфт стоял с петлей на шее на столе.
— Оттолкни скамейку! — приказал Консейн.
Скамья отлетела далеко в сторону и Джон Дэфт повис на веревке. Должно быть, в последнюю минуту он пришел в себя, лицо его исказилось, глаза вышли из орбит и ужасный храп наполнил комнату.
Страшно было смотреть, как медленно выходил язык изо рта повешенного.
После нескольких конвульсий все стихло.
В этот момент Гаррисон с нечеловеческой силой вытолкнул изо рта кляп и с дикой яростью проревел:
— Ах, вы мерзавцы! Проклятье на вас всех! и горе вам, если здесь появится Джон Вильсон!
— Джон Вильсон?! — в один голос вскричали все трое, и голоса их звучали неподдельным ужасом.
— Да, Джон Вильсон! Он мой учитель! и не таким негодяям, как вы, тягаться с ним.
— А! Он Вильсоновский пес! — рычал Консэйн яростно. — Тогда не выпускайте его! В погреб его! Пусть там издыхает с голода!
Связанного снова схватили и понесли вниз по лестнице: на каменном полу сеней был люк, который подняли. Железная лестница вела вниз, но они не понесли связанного сыщика по ней, а бросили вниз.
Падение не обошлось сыщику без вывихов, но с этим злом можно было еще мириться; но последующие часы были настоящей пыткой для сыщика.
Страшная боль в суставах мучила его, из ран струилась кровь, и ему стоило больших усилий отогнать крыс, которые прыгали по нем в темноте. Но он твердо верил, что Вильсон спасет его.
Вильсон по следам
По наступлении сумерек Вильсон и его помощники собрались в условленном месте.
Отсутствовал только Гаррисон.
Вильсон знал, что молодой сыщик мог опоздать по очень важным причинам, и сказал:
— Нет сомнения, что Гаррисон напал на след. Но, быть может, он в опасности, и наш долг спешить к нему на помощь. Дай Бог, чтобы нам это удалось.
И все трое двинулись к дому Эшлэнда в Оджен-авеню.
Вильсон вошел в дом один, а остальные остались вблизи дома и стали зорко следить за всем.
Эшлэнд радостно встретил сыщика.
При первых же словах можно было догадаться, из-за чего произошла такая перемена к лучшему.
— Теперь я благодарю вас не только как великого сыщика, но и как сердечного человека, который умел разъяснить всю неосновательность моей бесхарактерности. О своей невесте я сохраню священную память и утешение найду в усиленной работе.
— Верно, мистер Эшлэнд! — возразил сыщик. — Таким я желал вас видеть; и теперь я надеюсь, что с вашей помощью мы сегодня вечером нападем на след негодяев.