— Прекрасное мясо! Сочное мясо! Покупайте… — Человек перестал кричать и посмотрел вниз, на Джека, сурово сдвинул брови над своими маленькими, но все-таки не совсем тупыми глазами. — Я слышу, твой живот заливается соловьем, дружок. Если у тебя есть деньги, то я продам тебе свое мясо и даже помолюсь за тебя Господу. Но если у тебя их нет, тогда уноси отсюда подальше свою тупую баранью морду и иди к черту!
Оба мальчика захохотали, хотя явно устали до смерти. Они смеялись так, как будто не могли контролировать себя.
Но головокружительный запах, исходивший от медленно поджариваемого мяса, не позволял Джеку уйти. Он достал из кармана палочку покороче и указал на тот кусок, который теперь оказался вторым слева. Он не произнес ни слова. Ему казалось, что лучше этого не делать. Шашлычник удивленно хмыкнул, снова достал из-за пояса свой большущий нож и отрезал кусок. Фермеру он дал целый, подумал Джек, но его желудку не было никакого дела до таких мелочей — он радостно заурчал в предвкушении еды.
Шашлычник шлепнул мясо на ломоть хлеба, но не протянул его мальчику, а оставил у себя в руках, пока Джек не дал ему свою денежную палочку. Вместо двух насечек он отломил три.
В голове Джека раздался печальный, укоризненный голос матери: Поздравляю тебя, Джеки. Ты опять прошляпил.
Шашлычник глазел на него, широко улыбаясь. Весь его рот был полон кривых черных зубов. У него было такое выражение лица, что Джек не мог произнести ни слова в свою защиту.
Ты должен быть благодарен, что я отломил только три насечки, а не забрал все четырнадцать. А я мог, не сомневайся. Тебе следовало бы вытатуировать у себя на лбу: Я ЧУЖОЙ ЭТОМУ МЕСТУ И САМОМУ СЕБЕ. Скажи мне, Баранья Башка, ты собираешься сделать какой-нибудь вывод из моих слов?
Хотел ли Джек этого или нет, не имело значения. Он просто почувствовал бессильную злобу.
— Иди отсюда! — сказал шашлычник. Он поднес необъятный кулак прямо к его носу. Пальцы были изрезаны, под ногтями запеклась кровь. — Ты получил свою еду. Теперь уходи.
Джек подумал: Я могу тебе показать электрический фонарик, и ты побежишь, как будто за тобой гонятся все черти ада. А если ты увидишь самолет, то вообще сойдешь с ума. Ты не такой бесстрашный, каким себя считаешь, дорогой.
Он улыбнулся, и, видимо, было что-то в его улыбке такое, что совсем не понравилось шашлычнику, потому что он отшатнулся от Джека; его лицо моментально приняло беспокойное выражение. Затем он снова нахмурил брови.
— Пошел вон отсюда, я сказал! — заорал он. — Пошел вон, черт бы тебя побрал!
На этот раз Джек выполнил его просьбу.