Но я не могу быть уверен ни в том, ни в другом, пока он не снимет свои черные очки.
Он уже открыл рот, чтобы громко произнести имя Спиди, но тут старик неожиданно заиграл. Его морщинистые пальцы, черные, как грецкий орех, высушенный неочищенным, проворно и даже с изяществом бегали по струнам и грифу. Он играл хорошо — пока звучал аккорд, медиатор извлекал мелодию. Секунду спустя Джек узнал эту вещь. Это была одна из старых записей его отца. Из первого альбома, с названием «Джон Харт на Миссисипи». И хотя слепой человек не пел, Джек хорошо знал слова:
Скажите, милые друзья, иль это не ужасно…
На новом кладбище пустом наш Льюис тихо спит.
И над могилою его лишь ангелы кружатся
С его душою на руках…
Светловолосый футболист и три его принцессы вышли из главного входа Торгового центра. Каждая из принцесс лизала мороженое. Мистер Америка в каждой руке нес по сандвичу. Они направились к тому месту, где стоял Джек. Джек, чье внимание было полностью приковано к старому негру, не заметил их. Он думал, что это Спиди и что Спиди каким-то образом читает его мысли. А что еще можно сказать, если этот человек заиграл «Джона Харта на Миссисипи», как только Джек подумал, что Спиди похож на этого самого Джона? К тому же эта песня содержит в себе его дорожное имя.
Тимми переложил оба сандвича в левую руку, а правой со всей силы толкнул Джека в спину. Его язык попал меж собственных зубов, как медведь в капкан. Боль была неожиданной и мучительной.
— Где ты вывалялся в навозе, кусок дерьма? — сказал он. Принцессы захохотали. — Давай-ка переверни ему кружку, — добавил спортсмен.
Джек споткнулся и опрокинул кружку слепого музыканта. Монеты посыпались и покатились. Мягкая линия блюза с шумом прервалась. Мистер Америка и три маленькие принцессы уже шли дальше, когда он поднял голову. Джек смотрел им вслед с уже знакомым чувством бессильной ненависти. Так чувствуешь себя, когда ты слишком молод, чтобы всем все прощать и быть при этом жертвой, доступной каждому — от припадочного Осмонда до лишенного чувства юмора старого лютеранина Элберта Паламаунтина, чье представление о правильно спланированном рабочем дне сводилось к хлюпанью по грязи в поле в течение двенадцати часов под холодным проливным октябрьским дождем или к сидению под замком в кабине грузовика, поеданию сандвичей и чтению Библии.
Джек не собирался им отвечать, хотя у него была странная уверенность, что, если б он этого захотел, он смог бы, что он приобрел какую-то силу — что-то похожее на электрический заряд. Временами ему казалось, что другие люди знают это — это было написано на их лицах, когда они смотрели на него. Но он