Тварь распалась на две дымящиеся половинки.
В ту же секунду все остальные монстры завопили от боли и ужаса, и Тьма поглотила их, утащив в Геенну, родившую их создателя.
А я упал в реку.
Так и кончился мой славный полет.
Я барахтался в гниющей воде среди ошметков мертвого демона и был похож на пьяного гоблина.
Плохо быть героем в реальной жизни.
Грязно и слишком много хлопот.
Таверна для чужестранцев примостилась в бывшей казарме городских стражников.
Столы здесь были сработаны из огромных старых щитов, местный кузнец выровнял их так, чтобы не скользили толстые кружки с медовым элем и плошки с мясом и кашей.
По стенам висело оружие, простое и, если приглядеться, то сломанное, но смотрелось очень внушительно. Прибито накрепко, так, чтобы никто из пьяных гостей не мог сорвать его и начать крушить все вокруг.
За стойкой стоял хобгоблин с каторжным клеймом на лице, затейливая фальшивка, такую создают заклинанием, а потом ее можно и стереть, и перетащить на другую щеку, и вовсе изменить ее форму и цвет.
На что ни пойдешь, если хочешь показаться крутым!
Народ здесь был разношерстный.
Гномы с бритыми лицами, даже без усов, в знак того, что вышли из-под власти законов клана и живут теперь вольной жизнью наемника.
Мохнатые хобгоблины, они тоже тщательно выстригали лица, но совсем по другой причине, хотели походить на людей. Хватало и человеков, те восседали, гордо поглядывая вокруг, и были рады, что стали равными в этом сборище чужаков.
Каждый здесь отказался от своего народа, обычаев и традиций, тех вериг, что даруют спокойствие дуракам и тяготят искателей.
За дальним столом из щита-павезы сидели три орка.
Узнать мародеров просто, они носят прочные магические доспехи, а истинные воины клана никогда не снизойдут до брони. Их охраняет тайное колдовство шаманов.
Наемники были в чешуйчатых кирасах из кожи серебристой виверры, с нашитыми поверх нее стальными звездочками. На столе поблескивали шапели, простые шлемы в форме колпака с полями.
Рядом дымились миски с человеческим мясом, его привозили из городского морга, тайком от стражников, и продавали под видом китятины.
На груди у каждого орка темнела эмблема — циркуль, лента и шпага. Я уже видел такую в городе, на торговых фургонах и вывесках лавок.
Это был герб негоцианта Казантула.
— Хозяин, еще медового эля! — закричал наемник.
Его товарищ, с двумя шрамами на лице, был погружен в сумрачное молчание. Он без аппетита грыз человеческую ладонь и даже не притронулся к кружке.
Другой, напротив, уже опустошил свою миску, смачным глотком приговорил гномье пиво и хотел еще.