Пули разворотили ему грудь и живот. Красное мясо, сизые кишки. Кровь идет сгустками, темными пятнами оседая в грязи.
Надо обыскать труп. У него должны быть документы. Мои пальцы возятся в кровавом месиве. Водительские права, паспорт залиты липкой кровью…
Все как в тумане, секунды кажутся вечностью. У меня возникает ощущение, что это происходит не со мной. И липкое противное ощущение крови на лице, мне кажется, что меня ею просто умыли. Прихожу в себя от боли в руках. Я тру ладони куском кирпича, я содрал кожу, стараясь стереть кровь.
Опускаюсь на корточки, Першинг сует мне в рот зажженную сигарету. Догорая, она обжигает мне пальцы, и я автоматически прикуриваю от нее новую. Совершенно не помню, как появился Прибный.
— Кто стрелял?
Я молчу.
Степаныч оглядывается по сторонам, заглядывает в машину и горестно машет рукой.
— Клок, быстро тащи бензин, и уходим. Нас здесь не было.
— Степаныч, у него же оружие было, винтовка.
— Оружие тоже в огонь.
Кто-то из ребят пробует возразить:
— А может быть, доставить его в комендатуру? Это же боевик. Да и Олег на его совести.
Прибный взрывается:
— Может быть, кто-нибудь из вас хочет стать новым Ульманом? Или Будановым?.. Выполнять приказ! Все на броню. Уходим.
Клок уже бежит с канистрой. Долго возится перед машиной. Наконец вспыхивает пламя.
Первым на Клока обратил внимание Саня Спесивцев. Он все косился и косился на него, а потом, когда Клок вышел из кубрика, подошел к Прибному.
— Командир, тебе не кажется, что Клок под постоянным кайфом?
Степаныч чистит автомат. Смазывает его маслом, любовно полирует мягкой ветошью.
— Ну и что? У нас половина роты, если не на службе, к вечеру под кайфом. Вино вместо воды пьем. Сам же знаешь.
— От него перегаром никогда не пахнет. Он вообще не пьет!
Прибный вздыхает и нажимает спусковой крючок. Оружие щелкает. Степаныч продолжает нажимать спусковой крючок снова и снова:
— Щелк!.. Щелк!.. Щелк…
— Что у него? Колеса или наркотики?
— Не знаю. Но на торчков я в зоне насмотрелся. У него глаза обмороженные, как у рыбы.
— Ну да, ну да…
Входит Клок. Прибный подходит к нему вплотную, долго-долго смотрит в глаза.
— Раздевайся!
— Зачем?
— Затем. Медосмотр буду проводить.
Степаныч внимательно осматривает вены.
— Одевайся. Выворачивай тумбочку! Теперь сумку!
На дне сумки теплый свитер, дополнительное белье, завернутый в узел носовой платок. Степаныч развязывает узел.
Первой мыслью было, что Клок зачем-то прячет грязную курагу. Домыслить я не успел, почувствовал, как тошнота поднимается к горлу. Пережив два рвотных позыва, но так и не срыгнув, я выдохнул: