— Не-е, Ген, не вернулась. И не вернется. На прошлой неделе звонила, сказала, что разводится.
— Да-а, Леха, дела. И чего им надо, дурам? Моя тоже сбрендила, говорит, забирай вещи и уходи. Можно, я у тебя с недельку перекантуюсь? А?
— Да живи, места хватит.
Гена достает из пакета бутылку пива «Балтика» девятка. Это значит, что сегодня я вряд ли буду трезв.
Гена смотрит на стенку, его взгляд фокусируется на отверстии. Глазастый!
— А ты чего, не успел ремонт сделать, уже дырки в стене ковыряешь?
— Соседей слушаю, у меня там прокурор живет. Так я теперь обо всех преступлениях в городе знаю.
Приятель начинает меня утомлять, хочу закрыть глаза и никого не слышать. Значит — развод и Машка останется с ней. Никакой суд не оставит пятилетнюю дочь с отцом.
Ловлю себя на мысли, что совершенно не слушаю Генкин треп. Пытаюсь сконцентрироваться.
— Вчера вечером видел Сашку Мартынова, у нас гаражи рядом.
Вот Генка, мудак, одно слово — замполит. Никак не может коротко. Мартынова я знаю, мой гараж тоже рядом. Сашка служит в военкомате. А чего он с дырки в обоях переключился на военкомат?
— Так вот, Сашка сказал, что с Чечни будут выводить всех срочников, теперь воевать будут только профессионалы, контрактники. Военкомат уже объявил набор. Вот я и говорю, давай наших ребят наберем с десяток — офицеров, спортсменов, афганцев и пойдем.
Перспектива посвятить свою жизнь армии как-то не улыбается. Спрашиваю:
— А на сколько контракт?
— На полгода всего. Смотри, я уже все продумал. Сейчас поживу у тебя, завтра поеду к Сашке, напишу заявление. Через пару недель уеду. Моя кикимора хватится, а меня — тю-тю — нет. Где? В Чечне. Вот тогда она локти кусать и начнет. Еще и капусты срублю, обещают хорошие деньги платить, каждый день по штуке боевых…
У меня перед глазами качается потолок. А что? Может быть, это выход? Почему бы не съездить, не повоевать, и если уж погибнуть, то умереть, как мужчина, на войне!
Утром я отправляюсь в городской военкомат. Городок у нас небольшой, все друг друга знают. Встретили меня если не хлебом-солью, то с необычайной вежливостью, и через пару недель я уже был на базе 135-го мотострелкового полка, где формировались и проходили боевое слаживание контрактные роты. Из моего города здесь человек пятнадцать, многих я знаю. У Рашида Шарипова в прошлом — Афган, он входил туда в декабре семьдесят девятого с мусульманским батальоном. Андрей Шашорин воевал в Осетии, Митя Першин в первую войну попал в мясорубку под Орехово с Ермоловским батальоном.
Нас ждут палатки, получение обмундирования, техники, оружия. За неделю мы должны снова научиться стрелять, ползать, кидать гранаты, убивать ножом, прикладом, саперной лопаткой. В нас должны проснуться рефлексы, некогда привитые в могучей и непобедимой Советской армии, но это в теории. На самом же деле первые полдня мы проводим на вещевом складе, где долго и нудно переругиваемся с пройдошистого вида прапорщиком. Обмундирование выдается по старому армейскому принципу: большим — маленькое, маленьким — большое. Мне достается бушлат 62-го размера и такая же шапка. Этот принцип в русской армии соблюдается с незапамятных времен. Скорее всего, своим внешним видом мы должны устрашить противника.