— Сестра твоей бабушки живет здесь?
— Я тебе говорил, она успешный человек, — отвечает Джордж с таинственной улыбкой.
Я испытываю приступ легкой паники. Одно дело — представлять себе человека с деньгами, другое дело — столкнуться с материальными признаками богатства лицом к лицу. Покрытая плиткой дорожка огибает дом и заканчивается возле застекленной оранжереи, в которой можно разглядеть растения и причудливую, садовую мебель. Мы подходим к двери, ведущей в зимний сад, Джордж стучится, затем открывает ее, и нас окутывает облако теплого, влажного воздуха.
— Кролик? — кричит он.
Как? Кролик?
Из другого конца помещения появляется рыжеволосая женщина в серой рабочей одежде.
— Мистер Джордж! — восклицает она. — Вы меня напугали.
— Здравствуйте, Гвинет. Это моя подруга, Кэрри Брэдшоу. А Кролик дома?
— Она вас ждет.
Мы идем за Гвинет через большой холл, проходим столовую, библиотеку и входим в огромную гостиную.
В одну из стен комнаты встроен камин с мраморной доской, над которой висит картина. На ней изображена молодая женщина в платье из розового тюля. У нее широкие карие глаза и властный взгляд. Я уверена, что мне он знаком. Но откуда?
Джордж подходит к медной тележке, на которой стоят напитки, и поднимает бутылку шерри.
— Выпьешь? — спрашивает он.
— Это уместно? — Спрашиваю я шепотом, не отрывая взгляда от портрета.
— Конечно. Кролик любит шерри. И она злится, если люди отказываются с ней выпить.
— Ты говоришь, Кролик. Она что, милая и пушистая?
— Ну уж нет.
Глаза Джорджа широко открываются от сдерживаемого смеха, когда он подает мне хрустальный бокал, наполненный янтарной жидкостью.
— Некоторые люди считают, что она чудовище.
— Это кто так говорит? — раздается громовой голос.
Если бы я не знала, что Кролик — женщина, наверняка подумала бы, что голос принадлежит мужчине.
— Привет, пожилая родственница, — говорит Джордж, пересекая комнату, чтобы поприветствовать обладательницу громового голоса.
— А кто у нас здесь? — спрашивает она. — Кого на этот раз ты притащил чудовищу?
Джордж совершенно не смущен. Видимо, он привык к мрачному чувству юмора тети.
— Кэрри, — говорит он с гордостью. — Это моя тетя Кролик.
Едва дыша, я только и могу, что вяло кивнуть и протянуть руку для приветствия.
— К-к-к… — заикаюсь я, не в силах вымолвить ни одного слова.
Под кличкой Кролик скрывается Мэри Гордон Ховард.
Мэри Гордон аккуратно усаживается на кушетку, двигаясь осторожно, словно она — из китайского фарфора. Физически она кажется мне более хрупкой, чем в первый раз, хотя, конечно, я помню, что ей восемьдесят лет. Но ее личность остается для меня все такой же пугающей, как в нашу первую встречу четыре года назад, когда она атаковала меня в библиотеке.