У меня снова возникает чувство, как будто все, что я вижу, происходит не со мной.
У Мэри Гордон густые, седые волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Глаза усталые, зрачки карих глаз выцвели, словно время наполовину стерло их первоначальный цвет.
— Итак, дорогая, — говорит она, делая глоток из бокала с шерри и быстро облизывая губы языком. — Джордж сказал, ты хочешь быть писательницей.
О, нет. Только не это. Опять. Я поднимаю бокал дрожащей рукой.
— Она не хочет стать писательницей. Она уже писательница, — с нескрываемой гордостью сообщает Джордж. Я читал ее рассказы, у нее есть потенциал…
— Понятно, — говорит МГХ со вздохом. Несомненно, она слышала эти слова уже много раз. Видимо, по привычке она начинает читать лекцию: — Есть два вида людей, из которых получаются хорошие писатели, настоящие мастера: выходцы из господствующего класса, получившие отличное образование, и те, кому в жизни пришлось много страдать.
— Выходцы же из среднего класса, — продолжает она, глядя на меня, — бывает, способны произвести на свет некое подобие произведений искусства, но они либо слабы, либо сделаны с откровенно коммерческой целью, следовательно, реальной ценности не имеют. Их назначение — быть развлечением на потребу толпы.
Я ошеломленно киваю. Мне представляется лицо матери. Щеки ввалились, головка стала маленькой, как у ребенка.
— Знаете, м-м… Мы с вами уже однажды встречались, — говорю я почти шепотом. — В библиотеке города Каслбери.
— О, боже. У меня так часто бывают небольшие чтения.
— Я попросила вас подписать книгу. Для мамы, она умирала.
— Она умерла? — требовательно спрашивает Мэри Гордон.
— Да.
— О, Кэрри, — говорит Джордж, переминаясь с ноги на ногу. — Какая ты умница. Это здорово, что ты попросила тетю подписать книгу.
Внезапно Мэри Гордон наклоняется и говорит, внимательно глядя на меня:
— А, точно. Я вспомнила тот случай. Когда мы встречались, у тебя в волосах были желтые ленты.
— Да.
Как она могла вспомнить? Неужели я произвела на нее впечатление?
— Полагаю, я посоветовала тебе не становиться писательницей. И ты, я вижу, моим советом не воспользовалась.
Мэри Гордон поглаживает волосы с видом триумфатора.
— Я никогда не забываю лица.
— Тетушка, ты гений! — восклицает Джордж.
Я перевожу взгляд с него на Мэри Гордон и обратно. Они, похоже, играют в какую-то дурацкую игру.
— А почему Кэрри не стоит становиться писательницей? — смеется Джордж. Похоже, ему кажется, что все, произнесенное «тетушкой Кроликом», чрезвычайно забавно.
Знаете что? Я тоже могу поиграть.
— Она слишком красива, — отвечает «тетушка Кролик».