— Кэрри собирается стать писательницей, — разглагольствовала Детутен.
— Это так, Кэрри?
Я кивнула и неожиданно привлекла внимание Гордон. Она даже отложила ручку.
— И почему? — спросила она.
— Извините? — прошептала я. Мое лицо горело.
— Почему ты хочешь стать писателем?
Я смотрела на мисс Детутен в поисках поддержки, но она выглядела так же испугано, как и я.
— Я… я не знаю.
— Если у тебя нет достойной причины, чтобы стать писателем, то забудь об этом, — огрызалась Гордон. — Писатель должен иметь что-то, что он хочет рассказать людям. И лучше, если это будет что-то интересное. Если ты не можешь сказать ничего интересного, то зачем тебе быть писателем. Начни заниматься чем-нибудь полезным. Стань, например, врачом.
— Спасибо, — прошептала я.
Гордон потянулась к книге моей мамы. В какой-то момент я подумала о том, чтобы схватить ее и убежать, но я была слишком испугана. Гордон небрежно надписала свое имя резким, мелким почерком.
— Спасибо, что пришла, Кэрри, — сказала мисс Детутен, отдавая мне книгу.
Во рту у меня пересохло, поэтому я могла только кивнуть, после чего, спотыкаясь, побрела прочь. Я была слишком слаба, чтобы ехать на велосипеде, поэтому я села на обочину, пытаясь восстановить силы. Я ждала, пока ядовитые волны стыда за то, что я стояла там и молчала, накроют меня, и, когда они прошли, вновь почувствовала свое тело и начала мыслить, но у меня было ощущение, что вся моя прежняя система координат разрушена и я не знаю, что мне делать дальше. Потом я села на велосипед и поехала домой.
— Как съездила? — шепотом спросила меня мама позже, когда была в сознании. Я сидела на стуле рядом с ее кроватью и гладила ее руку, думая, что она всегда хорошо заботится о руках, даже сейчас, если смотреть только на ее руки, никогда не догадаешься, что она тяжело больна. Я пожала плечами:
— У них не было нужной мне книги.
— Может быть, в следующий раз.
Я так и не сказала маме, что ходила на встречу с ее кумиром — Мэри Гордон Ховард, что та подписала ее книгу. И конечно, мама так и не узнала, что Мэри Говард Ховард не была феминисткой. Разве можно быть феминисткой и обращаться с другими женщинами, как с грязью? В этом случае ты оказываешься просто дрянной девчонкой вроде Донны ЛаДонны. Я никому так и не рассказала о том, что произошло. Но эта история осталась со мной, как страшная порка, которую можно заставить себя выкинуть из головы, но следы на теле никогда не дадут окончательно о ней забыть.
Я до сих пор чувствую обиду и стыд, когда думаю об этой встрече. Я хотела, чтобы Мэри Гордон Ховард спасла меня, но это было так давно, а я уже совсем не та девочка, я не должна чувствовать себя пристыженной. Я переворачиваюсь на другой бок, кладу подушку под щеку и опять думаю о Себастьяне. Меня больше не нужно спасать.