Проходит десять минут, и Мэгги, улыбаясь, выходит из кабинета, она выглядит так, словно с ее плеч упал тяжелый груз. Она не перестает благодарить медсестру, и это настолько затягивается, что я вынуждена напомнить, что нам нужно возвращаться в школу. Уже на улице Мэгги говорит мне:
— Это было так просто, я даже не раздевалась. Врач только спросил, когда у меня в последний раз были месячные.
— Отлично, — говорю я, садясь в машину. Я не могу избавиться от мыслей о рыдающей девушке. Она плакала от грусти или от облегчения? Или просто от испуга? В любом случае, это было ужасно. Я приоткрываю окно и закуриваю.
— Мэгз, — спрашиваю я. — Как ты узнала об этом месте? Только на этот раз скажи мне правду.
— Меня отправил сюда Питер.
— А он откуда его взял?
— От Донны ЛаДонны, — шепчет она.
Я киваю, выпуская сигаретный дым в холодный воздух. Наверное, я еще не готова ко всему этому.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Держись изо всех сил
— Мисси! — говорю я, стучась в дверь ванной. — Мисси, мне тоже туда нужно.
Тишина.
— Я занята, — наконец говорит она.
— Чем?
— Не твое дело.
— Мисси, пожалуйста. Себастьян будет здесь уже через полчаса.
— И что? Он может подождать.
Нет, он не может, думаю я. Или это я не могу: я хочу быстрее уехать отсюда, из этого дома, из этого города. Всю неделю я твержу себе, что мне нужно «отсюда выбираться», но куда, как, когда — этого я пока не знаю. Может быть, я просто хочу убежать от себя, от своей жизни? В течение двух последних недель после происшествия в библиотеке две Джен постоянно преследуют меня. Они приходят на тренировки по плаванию, зажимают носы и мычат, когда я ныряю. Они ходят за мной на почту, в гипермаркет и даже в аптеку, где они наверняка получают незабываемые впечатления, наблюдая, как я покупаю тампоны. Вчера в своем школьном шкафчике я обнаружила открытку, на лицевой стороне был изображен грустный бассет-хаунд с термометром в пасти и грелкой на голове, а внутри кто-то дописал «Не» перед напечатанным пожеланием «Поправляйся побыстрее», а в конце добавил: «Хотел бы, чтобы ты умерла».
— Донна никогда не сделала бы ничего подобного, — выступил в ее защиту Питер. Я, Мэгги и Мышь свирепо посмотрели на него, но он лишь развел руками. — Вы хотели услышать мое мнение, я его высказал.
— Кто-то еще хочет что-нибудь сказать? — спросила Мэгги. — Она единственная, у кого была причина подложить Кэрри открытку.
— Не обязательно, — сказал Питер. — Послушай, Кэрри. Я не хочу оскорбить твои чувства, но я уверен, что Донна ЛаДонна даже не знает, кто ты такая, какое ей дело до твоего шкафчика.