Я раскручиваю тушь, наклоняюсь к зеркалу и мажу щеточкой ресницы. Это уже второй слой, и мои ресницы начинают изгибаться и слипаться. Я уже собираюсь нанести еще один слой, как звонит телефон.
— Телефон! — кричит Мисси.
— Телефон! — вопит Доррит.
— Телефон! — ору я, выскакивая из ванной с такой же скоростью, как спасатель на пляже.
— Э? — говорит Себастьян, высовывая голову из моей спальни.
— Это может быть инспектор, приставленный к Доррит.
— К Доррит приставили инспектора? За то, что она украла жвачку? — спрашивает Себастьян, но у меня нет времени, чтобы что-то ему объяснять.
Я хватаю телефонную трубку в комнате отца прямо перед тем, как к ней добирается Доррит:
— Алло?
— Кэрри? Это Джордж.
— О, привет! — говорю я с замиранием дыхания и закрываю дверь.
Что ты думаешь о моем рассказе? Мне нужно это знать. Сейчас.
— Как дела? — спрашивает Джордж. — Как Доррит?
— Она в порядке.
Ты читал его? Ты его ненавидишь? Если ты его ненавидишь, то я убью себя.
— Она выполняет общественную работу?
— Да, Джордж. — Мучения убивают меня.
— Что ей предписали делать?
Какая разница?
— Собирать мусор на обочине дороги.
— А, старая добрая мусорная рутина. Всегда срабатывает.
— Джордж, — я стесняюсь. — Ты прочел мой рассказ?
— Да, Кэрри.
— И?
Долгая тишина, в течение которой я обдумываю, как лучше порезать бритвой вены на запястьях.
— Ты определенно писатель.
Я? Писатель? Я представляю, как бегаю по комнате, прыгаю и кричу: «Я писатель, я писатель!»
— И у тебя есть талант.
— Ах. — В экстазе я падаю на кровать.
— Но…
Я сажусь назад, со злостью сжимая трубку.
— У тебя действительно неплохо получилось. Это история о девушке, которая живет на стоянке автоприцепов в Кей-Уэсте во Флориде и работает в «Дайри Куин»… Ты когда-нибудь была в Кей-Уэсте?
— Вообще-то да. Несколько раз, — гордо говорю я.
— Ты жила в прицепе? Работала в «Дайри Куин»?
— Нет. Но почему я не могу притвориться, что да.
— У тебя очень богатое воображение, — говорит Джордж. — Но я знаю кое-что об этих летних школах. Они ищут что-то, в чем чувствовались бы личный опыт и аутентичность.
— Не понимаю, — говорю я.
— Ты знаешь, сколько им присылают историй о детях, которые умирают? И все это звучит неправдоподобно. Ты должна писать о том, что ты знаешь.
— Но я ничего не знаю!
— Уверен, что знаешь. И если тебе ничего не приходит в голову, просто подумай и найди.
Моя радость рассеялась, как утренний туман.
— Кэрри? — Себастьян стучит в дверь.
— Я могу перезвонить тебе завтра? — быстро спрашиваю я, прикрывая рукой микрофон. — Я должна идти на вечеринку для команды по плаванию.