Но однажды вдруг оказывается, что все совсем не так, как он привык понимать и ощущать… И вот тогда он скорее откажется от Бога, чем от себя. Для него Бог будет несправедлив, немилосерд, да если на то пошло, то Его и нет вовсе…
Гордый человек тем скорбен, что он устранил мысль о своей возможной неправоте. Его правота для него сверхочевидна, все другие представления, вовсе не лишенные основания, ему кажутся ошибочными, пустыми, он их оставляет без внимания.
Наглядный тому пример — евангельские фарисеи, которые сосредоточили свое внимание на явном нарушении закона Христом и не захотели увидеть перед собой Законодателя, хотя Он явил перед ними Свое Божественное достоинство. Вместо того чтобы принести покаяние, они Его распяли.
Какое странное поведение: видели перед собой Христа, Которого напряженно ждали несколько столетий, в Нем было все их упование, в Нем был смысл существования еврейского народа… Но грех гордыни составил им свое представление о мессии, и когда реальный Христос оказался совсем не таким, каким они Его представляли, то они отказались не от своего представления, а от Сына Божия. И не просто отказались, а предали мучительнейшей смерти, как бы прокляли Его «… ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве» (Вт. 21, 23).
Во все века правда всегда озлобляет неправых людей. Почему? Потому что правда есть правда, ее изменить нельзя. И себя изменить не хочется — значит, нужно правду уничтожить.
Евангельские фарисеи — не какие-то особого рода злодеи. Это типичные представители гордого человечества, которые по мере возрастания гордости утрачивали способность к критическому мышлению. Фарисеи вчера и сегодня — это сердца, приученные ощущать только свою ценность, только свою правоту.
Из жизненного опыта известно, что сердце живет особой жизнью и никакой логике не подчинено — к чему приучено, то и слушает. Истинно, истинно говорю вам: «если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно…» Другими словами, если человек не откажется от себя, от своего, то он не сможет вместить Бога, Божия — и останется вне Бога, один, т. е. погибнет, «…а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24). Если человек знает себя, т. е. допускает, что его правда в силу его страстности и ограниченности может оказаться вопиющей неправдой, то его ум и сердце всегда готовы принять правду Божию, покориться ей, вопреки всем своим представлениям.
В этом и состоит суть смирения. Смирение — это смерть ветхому человеку, это полное недоверие себе и абсолютное доверие Богу, что в высшей степени разумно, ибо есть корень ума и любовь самой любви.