Вместе с экипажем Павел заявился в ремонтную зону.
— Принимайте свою машину! — хлопнул ладонью по крылу инженер. — Не хуже новой!
Экипаж осмотрел самоходку и признал ремонт качественным. Своим ходом они направились на заправку. Пока закачали ручным насосом в основной бак 460 литров солярки, снова вспотели.
А потом направились к артиллерийскому складу — пополнять боезапас. Самоходка должна быть готова к бою в любую минуту.
В полдень Павел встретил Куракина.
— Ты чего экипаж гонял?
— Физзарядку делали, по Уставу положено, — не моргнув глазом соврал Павел.
— Похвально!
Тем не менее Куракин потянул носом, принюхиваясь.
Немцы вели себя сегодня смирно, видимо — зализывали раны, и экипажи занимались машинами: все вместе чистили пушку длинным банником. Та ещё работа! Потом Игорь возился с двигателем, а заряжающий обтирал ветошью снаряды в укладке.
Павел же включил рацию на приём, пошарил по волнам. Хотелось послушать сводку Совинформбюро о положении на фронтах, да и просто музыку. Но сквозь помехи до него доносились только обрывки разговоров на немецком языке.
Павел выключил рацию. Что-то зацепило его в услышанном. Он попытался вспомнить, разобраться — что? Господи, да ведь ему голос знаком! Так говорил оберст-лейтенант Вернер Шторц, начальник штаба, у которого он был водителем бронеавтомобиля. Стало быть, его полк где-то недалеко.
Рация на самоходке маломощная, и берёт где-то на 10–15 километров. Иногда удаётся поймать Москву, но редко.
Шторц тогда служил в 114-м полку 6-й танковой дивизии. Если он сейчас продолжает служить на прежнем месте, то значит, напротив их позиций расположился 114-й танковый полк, а то и вся дивизия.
Когда Павел осознал серьёзность своего открытия, он направился к комбату.
— Товарищ комбат, разрешите обратиться?
— Разрешаю. Куракин рассказывал, что ты в одном бою исхитрился три танка подбить?
— Четыре — ещё бронетранспортёр.
— О! Я в тебе сразу лихого парня увидел, и рад, что не ошибся. Что у тебя?
— Товарищ комбат, напротив нас стоит сто четырнадцатый танковый полк шестой танковой дивизии.
— С чего так решил? Или разведчики проболтались?
— Я рацию включил, думал сводку Совинформбюро послушать. Наткнулся на обрывок разговора на немецком. В принципе — ничего интересного, но голос мне знаком. Я его узнал. Это начальник штаба сто четырнадцатого танкового полка оберст-лейтенант Шторц. По-нашему — подполковник.
— А может, обознался?
— Головой ручаюсь.
— Сведения интересные! Кому-нибудь ещё говорил?
— Нет, только вы да Куракин знает, что я немецким владею.
— Хм, надо передать в штаб полка. Пусть разведку посылают, «языка» возьмут. Иди и помалкивай.