Мое сердце сжимается.
— Я был зол, чертовски зол на всех: на себя, своих товарищей. У меня не было друзей. Мой психиатр на тот момент был настоящим кретином. Ребята обходились со мной плохо. Они меня не понимали. — Он переводит взгляд на потолок и запускает руку себе в волосы.
Мне тоже хочется, но я сдерживаюсь.
— Я никого к себе не подпускал. Я не мог. Я не мог выносить никого рядом с собой. Я дрался… о да, я дрался. Я попал в несколько ужасных передряг. Меня выгнали из нескольких школ. Но это был способ выпустить пар. Выносить какой-то физический контакт. — Он снова останавливается. — Ну, ты понимаешь. И вот, когда она меня поцеловала, она только дотронулась до лица, она меня не касалась.
Его голос еле слышно.
— Должно быть, она знала. Наверное, Грейс рассказала…
О, мой бедный Пятьдесят. Я должна обнять подушку и положить на нее голову, чтобы сдержать свою тягу к нему.
— На следующий день я вернулся, не зная, чего ожидать. Я опущу ужасающие подробности, но они все те же. Так и начались наши отношения.
О черт, это больно слушать.
Он опять переворачивается на бок и смотрит на меня.
— И, знаешь, что, Ана? Мой мир обрел смысл. Все стало четким и понятным. Все. Это именно то, что мне было нужно. Она была глотком свежего воздуха. Она принимала решения, огораживала меня от всего того дерьма, давала мне дышать.
Вот черт.
— И даже когда все закончилось, все оставалось четким и понятным. И все было так, пока я не встретил тебя.
Ну и что я должна на это ответить? Он неуверенно убирает свалившуюся прядь моих волос за ухо.
— Ты перевернула мой мир с ног на голову. — Он закрывает глаза, а когда снова их открывает, они оказываются мокрыми. — Мой мир был в порядке, спокойствии и контроле, потом ты пришла в мою жизнь со своим острым умом, своей чистотой, своей красотой, своим безрассудством и,… кажется, до тебя все было таким тусклым, пустым, заурядным… это было ничем.
О Боже.
— Я влюбился. — шепчет он.
Я перестаю дышать. Он ласкает мою щеку.
— И я. — бормочу я на последнем дыхании.
Его глаза высыхают.
— Я знаю, — он лишь двигает губами.
— Ты знаешь?
— Да.
Аллилуйя! Я застенчиво ему улыбаюсь.
— Наконец-то, — шепчу я.
Он кивнул.
— Я увидел смысл в жизни. Когда я был моложе, Элена была центром моей Вселенной. Не было ничего, чего бы я не сделал для нее. Она так же много сделала для меня. Я бросил пить благодаря ей. Начал хорошо учиться в школе, она дала мне «механизм» для решения проблем, которого у меня не было раньше, помогла осознать мне многие вещи, о которых я раньше не задумывался.
— Оттенки, — прошептала я.