Мамочка! Мамочка! Мама спит на полу.
Она уже довольно долго спит. Я глажу ее волосы, ведь ей это нравится. Она не просыпается. Я трясу ее.
Мамуля! У меня болит животик. Я голоден.
Его здесь нет.
Я хочу пить.
На кухне пододвигаю стул к раковине, и пью. Вода брызгает на мой голубой свитер.
Мама все еще спит.
Мама, проснись! Она неподвижна.
Она холодная.
Я тянусь за своим одеяльцем, укрываю им маму и ложусь на липкий зелёный коврик возле нее.
Мама все еще спит.
У меня есть две игрушечные машинки. Они мчатся по полу, где спит мама.
Наверно, мама заболела.
Я иду на поиски еды. В морозильной камере я нахожу бобы. Они холодные. Я медленно их ем. Из-за них у меня разболелся живот.
Я сплю возле мамы.
Бобы кончились.
Что-то находится в морозильной камере. Оно смешно пахнет. Я лижу это, и у меня прилип язык. Я медленно это съедаю. На вкус оно мерзкое.
Я выпил немного воды.
Я играю со своими машинками, и засыпаю возле мамы.
Мама холодная, и она не проснется.
Дверь со скрипом открывается.
Я накрываю маму одеяльцем.
Он здесь.
Черт.
«Какого хрена здесь произошло? А, эта сумасшедшая, ебнутая сучка.
Дерьмо. Черт.
Уйди с дороги, малый кусок дерьма».
Он пинает меня, и я ударяюсь головой об пол.
У меня болит голова.
Он звонит кому-то и уходит. Он запирает дверь.
Я ложусь возле мамули.
У меня болит голова.
Здесь дамочка-полисмен.
«Нет. Нет. Нет!
Не трогай меня.
Не трогай меня.
Не трогай меня!
Я останусь возле мамочки!
Нет!
Держись от меня подальше!»
Леди-полисмен берет мое одеяльце и поднимает меня.
Я кричу.
«Мамочка! Мамочка! Я хочу мою Мамочку!»
Слова исчезли. Я не могу сказать ни слова.
Мама не слышит меня.
У меня нету слов.
— Кристиан! Кристиан! — Ее голос нетерпелив, вытягивая его из глубин кошмара, глубин его отчаяния. — Я здесь. Я здесь.
Он просыпается, и она склоняется над ним, схватив его за плечи, трясет его, на ее лице запечатлелась боль, синие глаза наполнились слезами.
— Ана, — его голос превратился в судорожный шепот, у него во рту вкус страха. — Ты здесь.
— Конечно. Я здесь.
— У меня был сон.
— Я знаю. Я здесь. Я здесь.
— Ана.
Он выдыхает ее имя, и это его талисман против удушливой черной паники, пробегающей по его телу.
— Успокойся, я здесь.
Она обнимает его сильнее, тепло ее тела согревает его, отгоняет тени, отгоняет страх.
Она солнце, она свет, она принадлежит ему.
— Прошу, давай не будем ссориться. — Его голос хрипит, он обнимает ее.
— Хорошо.
— Клятвы. Нерушимы. Я справлюсь. Мы справимся. — Слова льются из его уст в беспорядке волнения, смятения и беспокойства.
— Да. Справимся. Мы всегда найдем способ, — шепчет она, ее губы на его губах, заставляя его замолчать, возвращая его в настоящее.
