Отец Григорий кивнул на новостройку:
— Закрыта теперь церковь наша для взоров. Потерялась дорога. Раньше издалека была видна, теперь искать ее придется в душе, собственной… — Он неторопливо шел по выложенной крупными камнями дорожке. — Я с тобой никогда раньше не говорил, но вижу тебя на службе. Что-то измучило твою душу, так ведь, дочь моя?
— Да… — вздохнув, ответила Алена.
Отец Григорий внимательно посмотрел на нее при дневном свете:
— А ты, девочка, часом, не понесла?
Алена не смогла удержаться от улыбки:
— Да.
— Так что ж грустишь? Болеешь? Или муж не рад?
— Не рад.
— Что ж так? — очень просто спросил священник.
— Он… — Алена помедлила. Наверное, не стоило рассказывать об этом ему. Но что-то такое было во взгляде священника, теплое и бесконечно прощающее все, что бы она ни сказала. — Он — чужой муж, отец Григорий.
Батюшка цепко взглянул на нее:
— Вот как вышло… — Чуть помолчав, он добавил: — Храни тебя Бог, дочь моя. — И энергично ушел.
Алена посмотрела ему вслед, потом подошла ближе к ограде, расположенной почти на обрыве берега реки, и стала смотреть на облака. Это была их любимая с отцом игра в детстве, то немногое, что она помнила о нем: на что похоже облако?.. У него все облака оказывались почему-то похожи на собак с висячими ушами, а у Алены — на принцесс, спешащих на бал. Когда Кира слышала их рассуждения, она смеялась и говорила: «Ну, хоть бы раз что другое увидели: ведьму там, или крокодила, или замок волшебный».
Отец смущенно замолкал, а Алена с восхищением смотрела на мать — вот она действительно может увидеть в камне, пока он еще бесформенный и гладкий, спрятавшихся там гномов или чью-то руку… Или быстро слепить из мягкой нежной глины три обнявшиеся фигурки, запрокинув голову смотрящие в небо, — высокую, худую, с торчащей бородкой, другую — поменьше, с развевающимися волосами, и самую маленькую — тоненькой девочки с острыми плечиками и круглыми коленками…
После службы Алена сразу пошла в музыкальную школу. Сколько раз она теперь с благодарностью вспоминала, как Наташка советовала ей устраиваться на работу поближе к дому: «Пригодится, вот увидишь!» Уйдя из музыкального театра, Алена сразу не могла понять, чем же ей заниматься. И неожиданно работа в школе, маленькие старательные ученики, их ежедневные радости, победы и детские переживания — все это так понравилось Алене, что она взяла полную нагрузку, нимало не жалея о своих собственных планах. А ей ведь всегда так хотелось петь самой!
Но чуть позже, как раз благодаря Яне, Алена нашла себе и место, где можно петь и даже получать за это деньги, больше, чем в театре. Правда, воспитанная Кирой в очень лояльном, почти равнодушном отношении ко всему, что связано с религией, поначалу Алена чувствовала себя обманщицей. А потом поняла, что вовсе не обязательно истово верить, чтобы петь в церкви. Помешать могут разве что дурные мысли. Так же как в театре — нельзя думать об одном, а петь о другом.