Улыбнувшись, Калли пожала подруге руку:
— Вы очень милая, но, право же, я не считаю, что вы могли бы сделать для меня что-то большее, чем сделали. Мне было отлично известно, что Сенклеру не нравится этот человек и что он не хочет, чтобы я общалась с ним. Если кого и винить в произошедшем, то лишь меня с моим упрямством, своеволием и нежеланием слушать советов брата. Я была глупа, что так легко поверила, будто небезразлична лорду Бромвелю.
— Он заслуживает всяческого презрения, — провозгласила Франческа, — за то, что разбил вам сердце. Обещаю — я устрою против него какой-нибудь дьявольский заговор, чтобы низвергнуть его в глазах общества.
Калли рассмеялась, потому что знала, что именно этого ожидает от нее подруга:
— Ах, в самом деле, все не так трагично. Он не разбивал моего сердца. Когда впервые приехала к вам, то сказала, что я отнюдь не романтичная особа. Я не влюбилась в него до умопомрачения. Как уже объяснила Сенклеру, я испытываю лишь досаду. Ведь сезон еще не открыт, и половина наших знакомых пока не приехала в Лондон. Через несколько недель случится какое-нибудь другое событие, и все забудут обо мне и моей поверженной гордости.
Франческу ее слова не убедили, но она позволила Калли сменить тему, за что девушка была очень ей благодарна. Она понимала, что ее слова не совсем правдивы, и ей было сложно поддерживать бодрый и беззаботный настрой.
Она действительно верила, что сплетни скоро прекратятся, и, хотя ей неприятна была мысль о том, что люди судачат о ней, она могла вынести это без особого труда. Но о своей сердечной боли она ни словом не обмолвилась. Правда заключалась в том, что не только гордость ее была задета — сердце страдало по Бромвелю.
Она частенько напоминала себе, что не влюблена в графа, но не могла отрицать, что без него дни ее проходили тускло и уныло. Она тосковала по их разговорам, по его лицу, улыбке, смеху, ей не хватало его присутствия. Накануне вечером, когда она заметила его в бальном зале, сердце ее быстрее забилось в груди. Калли считала, что проблема заключается в том, что без графа она чувствует себя одинокой и несчастной. Просыпаясь по утрам, она в первое мгновение была веселой и радостной, но, вспомнив, что Бромвель навсегда ушел из ее жизни, тут же начинала тихо грустить о нем.
Однако Калли вознамерилась не показывать в обществе, как страдает, чего бы ей это ни стоило. Сжав зубы она продолжала вести себя как ни в чем не бывало, потому что члены семейства Лилльс не привыкли терять лицо.
Изо дня в день они с Франческой наносили визиты или принимали посетителей у себя, ходили на балы, и Калли болтала и смеялась с друзьями, словно ничего особенного с нею не произошло. Как будто не было ночей, проведенных в слезах, после которых по утрам она просыпалась с огромным нежеланием вставать с постели. Калли не сдавалась.