Гипотетическая миля с четвертью, с двумя поворотами, первый и последний шаг к цели, и все теперь в их власти: жар его собственных мышц, зажженный ею, его усилия и напряжение; возможно, он гнездится где-то на самом краю ее сознания, этот наездник, но он должен максимально это использовать, вся борьба, все движение не меньше ее, чем его, и во время движения он так же стремителен, так же воспламенен — ярость и страсть в их беге. Посмотрите, как они бегут. Билеты, пожалуйста, никого не ждем, все уже вошли, вниз по склону, вверх по склону, по всей трассе к победе. Он знает ритм каждого, всех соперников: Амоса и его Рыцаря Первого Порыва, обожаемую и вероломную Хильду со своим Оленем Тьмы и все остальных, придуманных и подлинных, колдунов и колдуний, шепчущих слова правды и лжи, втискивающих себя в машины и сенсоры из гонки в гонку, и все это ради одного последнего, огненного момента: Виртуального Дерби. Ах, Грэмпс! Солнечный Джим выиграл Виртуальное Дерби! Уолкер знает все это, но знает также, что помимо необходимости вспомнить существует и сопутствующая потребность, более тонкая, — она накатывает медленно, заполоняя собой все, захватит и его, если он не сумеет вырваться, не сумеет победить, — потребность забыть. Это должно было уже стать скрытой частью его сущности, но сейчас главное — это она, он и его Леди Света, разжигающая огонь в его крови и несущаяся с не свойственной лошадям яростью и свойственной лошадям точностью, смешение антроморфизма и звериной дикости, о которой он уже думал недавно; знать, не видя, знать, что она ждала Виртуальное Дерби, чтобы показать свою великолепную стать, и теперь рвется вперед с неудержимой силой, не свойственной ей прежде. Осознание того, что на этот раз она превосходит его собственный опыт, возможно, даже не подвластна ему, кажется шокирующим, даже смешным: он думал, что не может быть ничего, что находится за пределами его опыта, во всяком случае, не эти сюрреальные лошади, не эти серые полосатые туннели, через которые они рвутся к свету, не кровавый стук его сердца. Нет ничего, не изведанного Уолкером, и все же…
…И все же несчастный, взвинченный Уолкер чувствует, как бешеное мелькание ее ног тащит его по тропам и туннелям его собственной необъяснимой сущности, тащит сквозь свет к тьме; о, глубокое постижение, глубже, и глубже, и — о! — глубже, в разъяренные пещеры его сердца, в его злополучную, ужасную, зияющую и отнюдь не виртуальную Душу.
* * *
НАКАНУНЕ ГОНКИ: «Ты должен принять решение, — сказала Хильда, — так продолжаться не может.