- Вы хотите нам что-то предложить? - Недоверчиво переспросил митрополит киевский Арсений.
- Да. Конечно. Кое-какие соображения у меня уже имеются. Например, я хотел бы собрать Всеправославный собор, - Александр выдержал паузу и внимательно посмотрел на митрополитов, что стали озадаченно переглядываться.
- Но зачем?
- Мне нужно, чтобы разрозненные силы различных православных церквей были объединены в единое целое.
- Это невозможно. Между многими из них лежат пропасти. Те же раскольники никогда с нами не помирятся. Да и не только они. Количество пунктов, по которым мы не сможем найти согласия со всеми силами, огромно.
- Я понимаю, что для этих людей отрицание официальной позиции есть способ самоидентификации, но ....
- Простите, что? - Удивленно переспросил митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский Исидор.
- Чтобы обозначить себя как нечто особенное, самостоятельное и полноценное раскольники пытаются противопоставлять себя во всем официальной позиции. Это вечный протест против всего. Точно также поступают недоросли. Чтобы почувствовать себя самостоятельными, они стараются показать, что уже имеют собственное мнение по всем или почти всем вопросам, а так как на самом деле собственного мнения у них нет, они просто отрицают озвученное. Обычно такие завихрения в мозгах проходят с возрастом, но некоторых людей подобная беда преследует до конца их дней. Вечные подростки.
- Но ведь они считают, что таким образом спасут душу! Иначе бы и не сопротивлялись, - возразил московский митрополит Филарет.
- Спасение души. Хм. Скажите мне, Владыко, а почему спасение души должно каким-то образом оправдываться вещами, придуманными человеком?
- Что вы хотите сказать? - Насторожился Филарет.
- Ни мне, ни вам Всевышний лично не рассказывал о том, как проводить обряды и трактовать святое писание. А злые языки говорят, что даже Святое писание - вообще дело рук людей и только людей, которые 'хотели как лучше', а получилось то, что получилось. Я своими глазами видел тексты, анализирующие логическую связанность и непротиворечивость Евангелия. И уже даже в этих четырех книгах находились моменты, взаимно противоречащие друг другу. То есть, даже в столь небольшой малости чувствуется отсутствие стройности и чистоты. А если собрать воедино разные труды, например, святых отцов, вроде того же Августина и Григория Паламы? Ведь каша же выйдет, причем, что немаловажно, говорящая о том, что ее писали разные люди с разными взглядами на жизнь и спасение души. И таких работ немало эти злые языки породили.