- Посмотрите на эти порезы по краям, - показал Трент. - Это о них я вам говорил. Он будто вырезал на коже какую-то фигуру, а потом ее отрезал.
- Вы не обнаружили анальных разрывов? - спросила я медсестру.
- Когда я измеряла ректальную температуру, я ничего не заметила, и, когда его интубировали, тоже никто ничего особенного не увидел. Еще я осматривала его на предмет переломов или гематом.
- А татуировки?
- Татуировки? - переспросила она, словно ничего подобного до этого не слышала.
- Татуировки, родимые пятна, шрамы. Что-нибудь такое, что кому-нибудь могло понадобиться по какой-то причине удалить, - пояснила я.
- Понятия не имею, - неуверенно произнесла медсестра.
- Пойду спрошу у его родителей, - вызвался Трент, вытирая пот со лба.
- Они, возможно, в кафетерии.
- Я их найду, - бросил он уже на ходу.
- Что говорят его врачи? - спросила я медсестру.
- Состояние критическое, рефлексы отсутствуют, - заявила она абсолютно бесстрастным голосом.
- Можно посмотреть, куда попала пуля? - поинтересовалась я.
Она ослабила повязку на голове мальчика и приподняла марлю, чтобы мне стала видна маленькая черная дырочка с обожженными краями. Рана проходила сквозь правый висок немного вперед.
- Через лобную долю? - спросила я.
- Да.
- Ангиографию делали?
- Кровообращение полностью нарушено из-за опухоли. При электроэнцефалографии активность отсутствует, теплового рефлекса нет, биопотенциалы мозга не определяются.
Она стояла с противоположной стороны кровати, руки в перчатках, и ровным монотонным голосом продолжала перечислять, какие тесты и процедуры были проведены с целью уменьшения внутричерепного давления. Проработав в свое время в "скорой помощи" и реанимации, я прекрасно понимала, что проще формально выполнять свои служебные обязанности по отношению к тем пациентам, которые не приходят в себя. А Эдди Хит никогда не придет в сознание. Кора его головного мозга погибла. То, благодаря чему он был человеком, благодаря чему он мог думать и чувствовать, было безвозвратно утеряно. Оставались еще жизненно важные функции, оставался ствол головного мозга. Оставалось тело, которое дышало, в котором билось сердце, поддерживаемое сложной аппаратурой.
Я стала искать травмы, которые он мог получить, пытаясь оказать сопротивление. Стараясь не касаться идущих к нему трубочек и проводков, я машинально взяла его руку и не замечала этого до того момента, пока его рука не сжала мою. Такие рефлексы нередки при смерти головного мозга. Это похоже на то, как младенец хватает вас за палец, - рефлекс, совершенно не имеющий отношения к умственному процессу. Я осторожно отпустила его руку и глубоко вздохнула, ожидая, пока стихнет душевная боль.