– Мы с Диком собираемся заняться этим, – решительно произнесла Нэн. – Нам так хочется. Правда, Дик?
«Мы» – Джонни в сотый раз дали почувствовать, что Нэн стала уже частью этой семьи, что ее место здесь и она находится вне его досягаемости.
– Да, верно, – согласился Дик. – Я, кажется, женюсь на девушке с кучей денег. Мы могли бы сделать все одним махом. Бабушка собирается дешево продать нам свою долю. Правда, бабушка?
Старая дама потягивала кофе:
– Эта доля должна была перейти к твоему отцу, – сказала она. – Я отдам ее тебе.
– Я никогда не понимал, – заявил Дик, – почему жена не должна вкладывать деньги в дело мужа.
Это замечание не предназначалось Джонни, но тем не менее откликнулся на него именно он:
– Я тоже, при условии, конечно, что предварительно это дело беспристрастно оценит какая-нибудь надежная компания, а эти деньги будут рассматриваться как вклад. – Он улыбнулся. В нужный момент Джонни умел быть обаятельным.
– Естественно, – согласился Дик. – И разумеется, у этого вклада должны быть обычные гарантии.
– Конечно, – спокойно подтвердил Барт, однако Джонни увидел, как его лицо исказило отчаяние.
Джонни повернулся к Бланш.
– Пока я не забыл, – неожиданно произнес он, – не могли бы вы, миссис Барти, назвать мне имена слуг, работавших здесь семнадцать лет назад?
Бланш долго собиралась с мыслями, прежде чем ответить на этот вопрос.
– Я не могу сказать вам. Я тогда не жила здесь.
– А вы, мистер Барти? – обратился Джонни к хозяину.
– В это время я служил на Западе, – неторопливо пояснил Барт.
Джонни заглянул в серые глаза напротив.
– Дик? – быстро спросил он.
– Сомневаюсь, что смогу вспомнить, – ответил Дик, – они приходили и уходили.
Осталась одна старая дама.
– Значит, я должен обратиться к вам, – улыбнулся Джонни. – Вы не поможете мне?
– Помогу – в чем? – она дожевывала последний кусок. В первый раз за все время старуха посмотрела на него.
– Мне нужны имена слуг, работавших здесь семнадцать лет назад.
Казалось, старуха не слышала его. Ее лицо ничего не выражало. Барт мягко заметил:
– Мама все забывает. Возможно, в бумагах моего отца сохранились какие-нибудь записи. Еще что-нибудь?
Вопрос прозвучал спокойно, но Джонни заподозрил в нем скрытую насмешку.
«Ну, хорошо, – подумал он. – Попробую быть обаятельным».
– Прошу прощения за то, что говорю о своей работе, – подчеркнуто вежливо сказал он, откинувшись на стуле. – Возможно, вы не совсем понимаете, в чем она состоит. Мне надо собрать такую информацию, которая делает повествование более живым и интересным – описание места, атмосфера, разные пустяки. Из всего этого и рождается рассказ. Я полагаю, никто из вас никогда не писал? Писатель бы меня понял. Те книги, которые выпускает Граймс, скорее относятся к художественной литературе. Моя информация придает его историям колорит.