— Сиди хоть до Второго Пришествия. Потом захлопнешь, — Рубль исчез. Тут же снова приоткрыл дверь — И свет погасить не забудь! Чтобы счетчик зря не крутил!..
Оставшись один, Бегун распахнул плотно задернутые шторы, глянул сверху на ночную Москву, россыпь огней в черной космической пустоте. Далеко внизу гудел бессонный проспект.
В комнате был срач, пустые бутылки, пепел на полу. Бегун обнаружил в холодильнике недопитое «мартини», нерешительно качнул в руке и поставил обратно. Сел в кресло, взял сигарету из забытой на столе пачки, понюхал, блаженно прикрыв глаза, вспоминая запах табака, и прикурил. Голова с отвычки закружилась, он закашлялся и погасил едва начатую сигарету.
Распеленал сверток и вытащил длинностволый парабеллум. Отдельно лежал глушитель и коробка с патронами. Он вынул пустую обойму, оттянул и бросил затвор — тот неожиданно громко лязгнул в тишине. Бегун врубил телевизор для фона и еще несколько раз щелкнул затвором, потом навернул глушитель и рассеянно глянул в телевизор, покачивая пистолет в руке, привыкая к его тяжести.
На экране демонстранты под красными флагами с безумными, искаженными злобой лицами штурмовали цепь ОМОНа, норовя угодить острым древком между щитом и каской. Те отбивались дубинами. Штурмующая толпа расступилась, и горящий грузовик врезался в цепь, сломал ее. Демонстранты хлынули на прорыв. Ударили водометы, сбивая с ног людей, и уже омоновцы кинулись в атаку, ожесточенно молотя по головам всех без разбору. Двое милиционеров волокли скомканное, как жгут тряпья, тело товарища, во рту у того булькала кровь, выливаясь на щеки. Старик с орденами во всю грудь держался за пробитую голову. ОМОН и демонстранты разошлись, обнажив мокрый асфальт, усеянный камнями, потерянными знаменами и щитами…
То ли грузины, то ли абхазы, пригибаясь за развалинами домов, били длинными очередями из автоматов… Мать, закинув голову, выла в пустое серое небо над убитой девочкой…
Остроносые самолеты то ли в Карабахе, то ли в Сербии утюжили бомбами горное село…
Расколотый танкер уходил под тяжелые волны, исторгая из бездонных трюмов нефть. Растерянные птицы ковыляли по маслянистой гальке, волоча слипшиеся от нефти крылья…
Ревела обезумевшая толпа болельщиков, футболист, забивший гол, исполнял ритуальный танец живота перед трибунами… Кикбоксеры с тупыми расплющенными лицами мордовали друг друга руками и ногами… Приземистые машины кувыркались по асфальту, теряя колеса…
Бегун нащупал пульт и нажал другую кнопку. Рэперы в кепках-идиотках, в кедах на три номера больше — жизнерадостное розовое мясо — скакали по сцене под энергичную бессмысленную скороговорку: «Не думай ни о чем, смотри на меня! Делай как я!»…