– Таким людям нельзя долго оставаться на одном месте, – объяснил Хьюберт. – Им приходится порхать, как светлячкам, чтобы опередить полицию. Генералы никогда не сражаются на передовой. Они слишком важны для революции, чтобы превращать их в пушечное мясо. Ленин вернулся в Россию, только когда схватка закончилась. Но мы еще услышим о Мозесе Гаме – попомни мои слова.
Вокруг них толпа строилась в процессию за оркестром из пятнадцати музыкантов: для цветных Кейпа любое собрание – повод для исполнения музыки. Оркестр двинулся вперед, колонна демонстрантов по четыре-пять человек в ряду пошла по площади. Оркестр, создавая праздничное настроение, играл «Алабаму»[76], и толпа смеялась и пела; это было похоже скорее на парад, чем на демонстрацию.
– Мы мирная, организованная демонстрация, – передавали организаторы вдоль колонны, подкрепляя прежние распоряжения. – Никаких неприятностей – нам не нужны неприятности с полицией. Мы пройдем к зданию парламента и передадим петицию премьер-министру.
В процессии шло две или три тысячи человек, больше, чем рассчитывали организаторы. Тара шла в пятом ряду, сразу за доктором Гулламом Гулом[77], его дочерью Сисси и другими предводителями цветных.
Вслед за оркестром процессия свернула на Оддерли-стрит, главную улицу города. По дороге к парламенту в процессию вливались любопытные и зеваки, и поэтому, когда предводители решили свернуть на Парламент-лейн, за ними уже двигалась колонна в пять тысяч человек, растянувшаяся на четверть мили, и почти половина демонстрантов шагала в ней ради развлечения, а не по политическим мотивам.
У входа на Парламент-лейн их ждал небольшой отряд полиции. Улица была перегорожена, а дальше виднелись еще полицейские, вооруженные дубинками и длинными черными хлыстами из кожи гиппопотама; они ждали дальше по дороге, у чугунной ограды парламента.
Нестройная процессия остановилась у полицейского барьера. Доктор Гул знаком велел оркестру замолчать, а сам прошел вперед, чтобы поговорить с белым инспектором, командовавшим отрядом. Журналисты и фотографы местных газет собрались вокруг них, чтобы увековечить ход переговоров.
– Я хочу вручить премьер-министру петицию от имени цветных граждан Капской провинции, – начал доктор Гул.
– Доктор Гул, вы собрали людей, не имея на то законного разрешения, и я вынужден просить вас: пусть ваши люди разойдутся, – возразил инспектор.
Ни у кого из демонстрантов не было огнестрельного оружия, и атмосфера была почти дружеская. Один из трубачей издал на своем инструменте оскорбительное громкое фырканье. В ответ на это инспектор улыбнулся и погрозил ему пальцем, как учитель озорнику; толпа рассмеялась. Такое отеческое отношение толпа понимала.