Потом поднял стакан.
– Выпьете? – спросил он. Блэйн покачал головой.
Шаса посмотрел на него через край стакана.
– У вас такое лицо, что одно из двух: или только что кто-то напердел, или вы меня не одобряете.
– Твое хамство и новую привычку к пьянству я считаю твоими недавними достижениями. Поздравляю с тем и другим. Это создает тебе совершенно новый образ.
– Идите вы, Блэйн Малкомс! – вызывающе ответил Шаса и поднес стакан к губам. Он прополоскал рот виски. Потом проглотил и содрогнулся, когда алкоголь проник через горло. Затем Шаса шумно выдохнул пары алкоголя.
– Вас послала мама, – равнодушно сказал он.
– Она рассказала, где тебя найти, но она меня не посылала.
– Это одно и то же, – сказал Шаса, продолжая держать стакан у губ, чтобы последние капли упали на язык. – Она хочет меня вернуть, чтобы я выкапывал из земли алмазы, растил виноград, выращивал хлопок, подписывал бумаги – черт побери, она не понимает!
– Она понимает гораздо больше, чем тебе кажется.
– Там сражаются. Дэвид и другие мои товарищи. Они в небе – а я здесь, на земле, пресмыкающийся калека.
– Ты сам выбрал пресмыкание. – Блэйн презрительно огляделся. – И сам хнычешь и пресмыкаешься.
– Вам бы лучше убраться отсюда, сэр, – сказал Шаса. – Пока я не сорвался.
– Уверяю тебя, я сделаю это с удовольствием. – Блэйн встал. – Я неверно оценил тебя. Я пришел предложить тебе работу, важную военную работу, но теперь вижу, что ты неподходящий человек. – Он прошел к двери и остановился. – А еще я собирался пригласить тебя на прием в пятницу вечером. Тара собирается объявить о своей помолвке с Хьюбертом Ленгли. Я думал, это тебя позабавит, но забудь об этом.
Он ушел решительным широким шагом, а через несколько секунд Шаса вслед за ним вышел на веранду и стал смотреть, как Блэйн поднимается по тропе на утес. Блэйн ни разу не оглянулся, и когда он исчез на утесе, Шаса вдруг почувствовал себя одиноким, потерявшим всех близких.
До этой минуты он не сознавал, сколько в его жизни значит Блэйн Малкомс, как он рассчитывал на его советы и опыт – и на поле для игры в поло, и в жизни.
– Я так хотел быть похожим на него, – сказал он вслух. – А теперь это невозможно.
Он коснулся черной полосы, пересекавшей глаз.
– Почему я? – исторг он вечный вопль неудачника. – Почему я?
Он опустился на ступеньки веранды и посмотрел на спокойные зеленые воды залива.
Постепенно смысл сказанного Блэйном все глубже проникал в его сознание. Шаса задумался о работе, которую ему хотели предложить, – о важной военной работе, потом о Таре и Хьюберте Ленгли. Тара… он увидел ее серые глаза и облако рыжих волос, и жалость к себе обрушилась на него холодной темной волной.