― Чего молчишь?! Меду, меду давай побольше!
Лелька покраснела. Виновато посмотрела на попугая и пролепетала:
― Я тебя не обижу, честное слово.
― Ага, тетенька добрая, ― ядовито фыркнула Машка. ― Шваброй гонять не станет, перья примет по описи ― те, что остались, разумеется, мои трофеи не в счет! ― и даже бананы обязуется выдавать… на ужин!
Услышав знакомое слово, попугай встрепенулся и гулко сглотнул. Его взгляд теперь казался вопросительным, и Лелька торопливо закивала. Маша хрипло хохотнула и закончила:
― Шею тебе свернет только в случае крайней необходимости!
― Маша, ну зачем! ― протестующе воскликнула Лелька.
― Зато Я в любую секунду, ― Маша грозно насупилась. ― По настроению!
Попугай вертел головой, рассматривая двух потенциальных опекунш, и нервно топтался по карнизу. Цепь звенела.
― Ну шо, петух ощипанный, выбрал?! ― Маша ткнула шваброй в штору, та в ней запуталась, и обе тяжелые портьеры вместе с карнизом едва не сверзились вниз.
Почувствовав, как спасительный насест под ним задрожал, попугай нервно крякнул и решился. Коршуном спланировал вниз и упал прямиком на Лелькино плечо.
Теперь крякнула Лелька, попугай оказался вовсе не в весе пера. Да и лапы у него… Лелька поморщилась от боли. Маша мгновенно поняла, в чем дело. Шлепнула попугая по холке и гаркнула:
― Когти убери, ты, мечта диетолога!
Лелька восхищенно ахнула: птица моментально втянула острые когти. Будто действительно понимала человеческую речь.
― Невероятно, ― прошептала Лелька.
― А я что тебе говорила? ― довольно ухмыльнулась Маша. На всякий случай ― чтоб Васька не задавался ― фиг ему, а не Василий! ― пренебрежительно фыркнула: ― Не пускай слюни ― обыкновенный рефлекс!
― Ну да?
― Зайца бить, он спички зажигать научится, ― отмахнулась Маша. ― Небось Мишка ― это его хозяин бывший ― по сто раз на дню ревел: «Убер-ри когти, скотина!», вот и приучил.
Попугай на Лелькином плече ощутимо вздрогнул. Маша захохотала. Лелька сочувственно провела пальцем по шелковистой грудке и шепнула:
― Не бойся!
Попугай едва заметным движением коснулся головой Лелькиной щеки и с достоинством произнес:
― Василий. Хор-рошая птица!
― Лелька, ― она завороженно таращилась на попугая.
― Лель-ка, ― будто пробуя слово на вкус, пропел попугай. ― Лелька-Лелька-Лелька!
― Молодец. Правильно, ― Лелька заулыбалась.
― О-о! Спелись уже! ― Маша отбросила швабру в сторону и вскочила с кресла. ― Тогда к делу!
Супружеская спальня напоминала Мамаево побоище. Шкафы стояли нараспашку, ящики были вывернуты, многочисленные плечики сиротливо прятались в сумраке шифоньеров. Содержимое пестрой грудой валялось на кровати, креслах и просто на паласе.