Тут ее фантазия забуксовала. Тамара не представляла, что «на самом деле» могло произойти с непредсказуемой старшей сестрой.
Странная история с пропавшим конвертом, мужчина с уголовным прошлым, по словам охранника, темно-синий строгий костюм на «симпатичной» молодой даме, правда, в очках, что оставляет хоть какую-то надежду ― это не Лелька.
Но почему попугай говорит Лелькиным голосом?!
Перед глазами уже маячила похищенная старшая сестра, запертая в каком-то мрачном сыром подвале. С нее требуют загадочный конверт, Лелька о нем не знает, ее пытают. Бессовестный попугай, присутствующий при допросе, подражает ее крику…
― Ты что там застряла, язык проглотила? ― смахнув попугая со стола, сердито прошипела девчонка Лелькиным голосом.
― Какое ха-амство, ― жеманно протянул попугай. Склюнул ― как курица! ― что-то с пола и истерично крикнул, будто у него выдернули из хвоста самое симпатичное перо: ― Я в ООН жаловаться буду!
Тут Тамара поняла, что с нее хватит и благополучно упала в обморок.
***
Очнулась она в такси. Открыла глаза и почему-то совсем не удивилась, увидев рядом Машу Епифанцеву.
Тамара ни капли не сомневалась: где Машка там и пакости! Ее до сих пор бросало в дрожь, стоило вспомнить совместную поездку в Крым и Машкину идею-фикс – срочно выдать ее замуж.
И ведь чуть не выдала!
Они с сестрицей ― два сапога пара.
И за что ей это?!
Такси остановилось у Машиного дома. Таксист обернулся и сочувственно посмотрел на Тамару.
― Проводить до квартиры?
― Сами доберемся, ― бодро отказалась Маша. За руку выволокла Тамару из такси и проворчала: ― Ну, ты, мышь серая, даешь! Прямо столбовая дворянка, а я считала ― они давно вымерли.
― Почему ― дворянка? ― Тамара едва успевала перебирать ногами, так быстро тащила ее Машка к своему подъезду.
― Так разве нормальные люди в обмороки бухаются? ― сердито воскликнула Маша.
― А почему ― столбовая?
Маша на секунду остановилась. Сдвинула брови в тяжком раздумье, потом озадаченно буркнула:
― А черт его знает. Так сказалось!
Она помогла Тамаре снять плащ. Проводила в гостиную и довольно бесцеремонно толкнула на широкий низкий диван. Тамара послушно упала на многочисленные подушки ― Машка их обожала! ― будто из-под нее ковер выдернули.
Маша неодобрительно посмотрела на нее. Забралась с ногами в кресло, стоящее рядом, и с любопытством спросила:
― Так с чего ты вдруг сомлела?
Тамара вздрогнула, вспоминая кошмарного попугая, говорящего Лелькиным голосом: привидится же такое! Непроизвольно поежилась и пожаловалась:
― Ночью маялась, все алмазы с неба сыпались. Колючие ― страсть. Не выспалась, вот и… ― Она безнадежно махнула рукой.