Жизнь – это непрекращающееся рождение, и себя принимаешь таким, каким становишься.
Антуан де Сент-Экзюпери
Звонкий цокот железных каблуков, раздавшийся в конце коридора, заставил Катю с Аллой удивленно переглянуться. Понимая, что детям нужен покой, ни врачи, ни медсестры, ни тем более матери пациентов не носили такой громогласной обуви. Неуместное для клиники крещендо приближалось. Дверь в палату распахнулась, когда железный стук достиг апогея.
– Где он? – аккуратно уложенная светлая головка, капризное личико с чуть вздернутым носом, дорогое шерстяное платье до колен и шикарные сапоги на высоченных стальных каблуках складывались в образ сногсшибательной молодой красотки.
– Кто? – Алла смотрела на гостью с изумлением. Интересно, как ее пропустили в клинику без тапочек и даже без бахил? Наверное, охранники на входе потеряли бдительность: красота – это страшная сила.
Девушка не ответила. Она уже заметила в углу палаты своего сына и бросилась к нему. Но вместо ожидаемых слез и стенаний Алла услышала злое шипение. Малыш проснулся, увидев перед собой перекошенное лицо матери, и тут же заплакал.
– Как ты мог?! – Она раздраженно отчитывала ребенка. – Не умеешь кататься, не лезь!
– Не шпечально, – он оправдывался сквозь слезы, – пласти!
– Нечего просить прощения, уже натворил дел!
– Не шпечально… – Малыш продолжал плакать.
Все обитатели палаты с выпученными глазами уставились на безжалостную мамашу. Заметив на себе осуждающие взгляды, она наконец сменила тон:
– Больно?
Он, скуксившись, закивал.
– Потерпи, горе луковое, – она со вздохом положила руку мальчику на голову, – что же теперь делать… будем лечиться…
Напряженная тишина, нарушаемая только всхлипами крохи, тянулась до самого обхода. Даже завтракали ввиду обстоятельств молча и без обычных капризов. Степка испуганно косился на новеньких и теснее прижимался к своей терпеливой мамочке, а Алеша даже снизошел до того, что разрешил Алле покормить себя с ложки.
Долгожданный Борис Кузьмич наконец появился в палате и, как всегда, направился к своему любимцу.
– Как ты, бравый солдат?
– Ничего, только голова болит, – признался Максимка.
Врач обеспокоенно заглянул в зрачки подростка, аккуратно придерживая большими ладонями бритую голову.