– Как? – Алла не могла поверить своим ушам: все несчастья разом сыпались на бедную голову этого бравого солдата.
– Мать когда с работы уволилась, – объяснил он, – за комнату стало нечем платить.
– И где же Лена теперь?
– Сначала со мной в больнице жила, – он вздохнул, – Борис Кузьмич разрешал, но велел не болтать. А на прошлой неделе в магазин устроилась ночным продавцом. Днем тут, ночью там.
– Без отдыха?
– Мне ее знаете как жалко! – в голубых глазах промелькнула боль. – Ходит уже еле-еле. Раньше хоть прилечь могла, кровать была свободная, – он с досадой взглянул на мальчика с переломанной ключицей.
– У меня дома есть место, – Алла не успела испугаться собственной решимости, – пусть днем приходит ко мне и спокойно спит!
– Правда?! – Максимка просиял, а потом с опаской взглянул на дверь. – Только вы ей не говорите, что я пожаловался. Она этого не любит. Говорит, бог дает человеку столько страданий, сколько он может вынести.
– Не скажу.
– Тетя Алла, – Соня наконец дождалась паузы, чтобы снова встрять в разговор, – а у вас семья возражать не будет? Муж, дети. Они-то тетю Лену не знают. Мало ли!
– Не будет, – Алла улыбнулась типично женской логике девочки, – муж меня бросил, а детей нет.
Теперь уже оба подростка выпучили на нее глаза: смотрели с неподдельным сочувствием, даже жалостью – словно это она была серьезно больна.
– Не понял, – Максимка по-мужски хрипло возмутился, – он что, баран? Вы такая красивая!
Сонька ревниво взглянула на друга и, насупленно проворчав: «Мне пора», укатила из палаты. Несмотря на обиду, диски с фильмами она забрала.
Постепенно палата начала оживать. Сначала появилась Катя с пакетами и удивилась, что ее Степка – ранняя пташка – до сих пор спит. Потом стремительно влетела Людмила, стала тормошить сонного Ваню, чтобы вовремя успеть с утренним туалетом: сегодня ей нужно было пораньше попасть на работу. Потом приползла уставшая Лена с гостинцами для сына. Алла улучила момент, чтобы поговорить с мамой Максимки. Сказала, что будет рада, если Лена согласится перебраться к ней – одной, после ухода мужа, не по себе в пустой квартире. Женщина была так измучена, что слишком долго уговаривать ее не пришлось – смущаясь и рассыпаясь в благодарностях, она взяла ключи от квартиры и, посидев немного с Максимкой, который настойчиво ее прогонял, уехала.
Младшие ребята начали просыпаться. Алешенька тоже открыл глаза, удивленно огляделся, словно забыл, где находится, и попросил воды. Он по-прежнему смотрел на Аллу волчонком, не разговаривал с ней и не давал прикасаться к себе, но разрешал подавать чашку, подносить судно. И это уже был несказанный прогресс. Алла сияла от счастья.