— Конечно — если вы об этом просите. Но выслушайте меня. Марстон глубоко вас любит. Я понял это раньше вас — может, даже раньше, чем он сам. Это было видно за милю; я совсем не удивился, когда вы написали, и сообщил Тиму, что вы… вы выходите замуж за его «мистера хирурга». Поэтому….
Она прервала:
— Могу только молиться, чтобы Блейр забыл меня и нашел другую, более достойную его. — Она поставила свой пустой стакан и стиснула руки. — Поверьте, ничего хуже женитьбы на мне с ним не может случиться. Умоляю, не спрашивайте почему. Я доверяюсь вам. И мне нужна ваша помощь.
— Все, что угодно. Но вы уверены, что не испортите ему жизнь?
— Не так, как если бы я… — Она сделала беспомощный жест. — Должно быть, это звучит очень таинственно, но ничего больше не могу вам рассказать — пока. Я останусь с Тимом, пока он не поправится; потом хочу куда-нибудь уехать. — Она наклонилась к нему и положила руку на его ладонь. — Поверьте, если бы я вышла замуж за Блейра, это принесло бы ему не только несчастье, но и настоящую катастрофу.
— Конечно, я выполню вашу просьбу, — сказал Джон Баррингтон. — Если останетесь с Тимом, я помогу вам — впоследствии. Вот вам моя рука.
Она пожала протянутую руку и впервые за последнее время слегка успокоилась.
1
Услышав настойчивый стук в дверь своего кабинета, мисс Керолайн Хилтон — для всех в больнице Св. Катерины просто «матрона» — посмотрела в ту сторону и слегка нахмурилась. Дверь открылась, прежде чем она дала разрешение войти.
Однако, когда она узнала того, кто так рано нарушает ее распорядок, выражение ее лица изменилось.
— Доброе утро, мистер Марстон, — проговорила она, казалось бы спокойно, хотя спокойствия не было и в помине. — Я уже собиралась узнать, не приехали ли вы. Мне необходимо…
— Где Джин? Что с ней случилось? — отбрасывая свою обычную вежливость, торопливо прервал Блейр.
— Я надеялась, что вы расскажете мне это, — ответила матрона.
— Значит, вы знаете, что она исчезла. Где она? Ради Бога, скажите мне.
— Я бы сама хотела знать, — ответила она. — Надеялась, что вы мне скажете.
Видя его бледность и взволнованность, она еще больше встревожилась. Они были старыми друзьями, она не только уважала его, и восхищалась его великолепной работой в больнице — он всегда был для нее образцом достойнейшего человека.
— Вот что я получила утром. — Она протянула листок бумаги.
Взяв записку, Блейр быстро прочел ее; когда он поднял голову, лицо его застыло, и она увидела в его глазах боль.
— Это все? — спросил он. — Она написала и мне. — Хотя Блейр знал, что может полностью ей доверять, он не собирался обсуждать причину, которую указала Джин.