— Да, — сказала Эспер, — мы счастливы.
Но что-то в ее интонации насторожило Эймоса.
— Почему ты произносишь это как вопрос?
— Я не знаю. Я ничего не имела в виду.
Эспер беспокойно подошла к окну и, раздвинув шторы, пристально осмотрела подъездную аллею, газон с заснеженными кустами. Снова шел снег, довольно сильный, но в сгущающихся сумерках сквозь мягко падающие хлопья снега она еще могла разглядеть очертания садовой скульптуры — выкованного из железа оленя с великолепными раскидистыми рогами. Эспер не хотелось говорить мужу о появлении Ната. Эймос ничего здесь не поделает, и было бесполезно беспокоить его. За ее спиной Эймос хлопал ящиками бюро, потом Эспер услышала, как он открыл дверь шифоньера и бодро насвистывает сквозь зубы. Ответ жены удовлетворил Эймоса, и его мысли вернулись к успешному развитию переговоров с Хэй-Ботсами. Он предвкушал званый обед. Эймос получал удовольствие от развлечений, жаль, что у них с женой было так мало возможностей развлечься. Эспер, все еще стоящая у окна, наблюдала, как их санки, запряженные гнедой парой, заскользили от конюшни по дороге и исчезли за резким поворотом на Плезент-стрит. Их конюх Тим, отправившийся в «Очаг и Орел» за Ханивудами, исправно выполнял свои обязанности. Я не хочу, чтобы мама и папа шли пешком, подумала Эспер, но было бы лучше, если бы они сегодня не смогли приехать к нам. Эспер отвернулась от окна и начала поправлять прическу. Ее движения были вялыми, казалось, она испытывала сильную боль. Но званый обед должен был пройти наилучшим образом, и Эспер постаралась отогнать навалившуюся на нее хандру.
Эбен Дорч прибыл первым в особняк Портермэнов. Он приехал в санях, нанятых им в платной конюшне. Это был немного щеголеватый молодящийся господин, жил он на Вашингтон-стрит, над своей аптекой. Мистер Дорч являлся членом городской управы и в эти дни проводил избирательную кампанию, выставив свою кандидатуру в законодательное учреждение штата от общества трезвенников по вновь сформированному списку кандидатов. Марблхед был на пути большого возрождения к трезвости, и вступление Эбена Дорча в члены этого общества было продиктовано скорее политическими соображениями, чем убеждениями.
Поэтому он и познакомился с Портермэнами. Эймос Портермэн, вероятно, не имел успеха у марблхедцев, но был одним из исправных городских налогоплательщиков. Эбен Дорч чувствовал себя прекрасно везде, куда бы его ни приглашали, и неизменно получал удовольствие от хорошего обеда.
В тот момент, когда Эспер спешила вниз по лестнице, чтобы поприветствовать гостя, раздался звон дверного колокольчика, и переодевшаяся по случаю званого обеда Анни проводила в дом Чарити Треверкомб.