Эспер опустилась в кресло; нервное возбуждение ее улеглось, осталась лишь сардоническая веселость, которую по-видимому испытывал и ее гость.
— Эймос умер почти двадцать пять лет назад. А зная то, что было, как, ты думаешь, я жила?
Эспер обратилась к нему с этим вопросом, думая о том, интересовался ли он когда-нибудь жизнью бывшей жены после ее краткого сообщения, отправленного в Англию, об окончательном разводе и намерении выйти замуж за Эймоса.
Ивэн скрестил свои ноги, и Эспер заметила, что он волочил правую — нога двигалась с трудом.
— Мне в голову не приходило, что я могу не застать тебя здесь, в «Очаге и Орле». Ты позволишь мне здесь переночевать, не так ли? Я хочу утром добраться до той скалы в Неке, помню, там была жила нефрита, вкрапленного в порфир. Мне хотелось бы проверить это.
Значит, он приехал не для того, чтобы увидеть меня, подумала Эспер. Состарившись, он остался все таким же. Но человек внутренне меняется не так сильно, как он меняется внешне. Единственное, что действительно ушло, так это страсть. Жаль, что другие чувства Ивэна не ушли вместе с нею. Тоска, сожаление и потребность унижать.
— Да, я здесь одна, — бодро проговорила Эспер. — Думаю, что ты можешь занять желтую комнату. Ту, которую ты занимал прежде.
Она плотно сжала губы, жалея, что добавила это. Что-то смехотворное и слегка постыдное было в напоминании о том, что имело место сорок четыре года назад.
Ивэн, равнодушно кивнув, наклонился и принялся растирать свое колено.
— Мне было плохо, — неохотно пояснил он, перехватив соболезнующий взгляд Эспер. — Впервые в жизни. Я внезапно потерял сознание и свалился. Что-то случилось с ногой.
— Извини, — смутилась она. — Что говорит доктор?
— Этот глупый молодой всезнайка! Говорит, не обращайте внимания. Видимо, придется отлеживаться дома — в тишине и покое. — Ивэн внезапно взглянул на Эспер. — Не говори никому, что я здесь. Я не люблю, когда мне докучают. — Он громко заговорил, пародируя своих почитателей: — О, мистер Редлейк, не дадите ли мне ваш автограф? О, мистер Редлейк, не могли бы вы выделить мне небольшой уголок в вашей студии? Мистер Редлейк, я всегда хотел быть художником, у меня есть с собой небольшой набросок. Все они болтуны и идиоты!
Воцарилось молчание. Ивэн потирал свое колено.
— Конечно, ты сейчас известный человек, — спокойно сказала Эспер. — Я думаю, что ты хотел бы сейчас чего-нибудь поесть и выпить перед тем, как лечь спать.
— С удовольствием, — ответил Ивэн. — Я не мог есть на том банкете. Они вцепились в меня, напоминая, что я должен выступить у Них с речью, как если бы я был деканом факультета Академии художеств. Как это тебе нравится? — дернув себя за бороду, он поднял голову и лукаво посмотрел на Эспер.