— Карла может взять наемный экипаж на станции, — сказал он, тяжело опустившись в виндзорское кресло. — Я не в настроении подбирать всех Богом проклятых красавиц.
Эспер обернулась и внимательно посмотрела на сына. На полу, возле кресла стояла бутылка рома; но Уолт не был пьяным, того, что он выпил, хватало только на то, чтобы быть упрямым.
— Тогда не сходил бы ты посмотреть на ловушки? — спросила она. — Было бы хорошо приготовить омаров на ужин. Карла любит их.
Уолт нахмурился. Пошарив около кресла, он поднял бутылку рома и сделал большой глоток, затем сплюнул коричневой струей жевательного табака в камин.
Внезапно Эспер разразилась гневом.
— Убери отсюда эту бутылку! — закричала она. — Убирайся из моей… из этой комнаты! Веди себя как свинья там, в гавани, как ты обычно делаешь. Я не допущу этого здесь!
Уолт взглянул на мать испуганно: уже много лет он не слышал, чтобы она повысила голос. Эспер стояла перед ним, прямая и очень бледная, ее губы были плотно сжаты, а голова высоко поднята. Погруженный в себя горестный взгляд Уолта прояснился и задержался на матери Он ответил ей своей обычной усмешкой.
— Почему, ма? — сказал он. — Ты думаешь, что я оскверняю этот дом? Но он и прежде видал много пьяниц. Да и вообще много всякого.
Эспер перевела дыхание, и гнев оставил ее.
«Да, видимо, так и было. Какой смысл волноваться из-за пустяков? Не в твоих силах заставить человека сделать что-нибудь против его собственной воли», — сказала она себе.
— Хорошо, постарайся держать себя в руках, пока здесь будет Карла. Я действительно не могу осуждать Элеонору, — Эспер вздохнула. Скандальное происшествие трехлетней давности плохо отразилось на всех. Мария — жена Уолта — убежала с португальцем, Санчо Пересом, который когда-то думал жениться на ней. Уолт преследовал их — он хотел застрелить обоих. Но его остановил детектив отеля прежде, чем он добрался до номера Переса. Газетчики, падкие на сенсации, смаковали подробности, но Генри удалось замять этот скандал. Людская молва стихла, и житейские воды вновь сомкнулись над брошенным в них камнем. Если бы только ты не оказался тем камнем на дне, подумала Эспер, печально глядя на своего сына.
Уолт сокрушенно покачал головой и посмотрел на мать с горьким участием. Он провел рукой по щетине на своем подбородке.
— Извини, ма. Я нехороший мальчик. Я не удивляюсь, что ты рассердилась. Знаешь что? — его голос поднялся в шутливом, монотонном речитативе. — Мы являемся одной из старинных семей Марблхеда, а они собираются выпереть нас отсюда и растащить дом по частям. Я слышал, как это говорила одна из тех теток-художниц. Она рисовала дом и увидела, что я сижу на крыльце. «Освободите место», — сказала она, глядя на меня. Ма, она утащила один старый, ручной работы гвоздь прямо из обшивки нашего дома, выковыряв его своим перочинным ножом. Ты знаешь, что она еще сказала? — Уолтер приглушенно икнул.