– Вот и все, милый. Это и мой ответ тоже. Ты начинаешь забывать, что я женщина, – улыбнулась Маргарет, и он не смог не улыбнуться ей в ответ.
– Вот уж это забыть сложно, – оспорил Курт, обнимая ее за талию. Та попыталась высвободиться; он сжал ладони крепче, и Маргарет засмеялась, нарочито строго шлепнув его по руке. – Хотя я не стану возражать, если по окончании разговора ты напомнишь мне об этом снова…
– Непременно, – закинув руки ему на плечи, пообещала Маргарет. – И последнее. Я не хочу от тебя ничего требовать. Если ты готов принять меня такой, какая я есть, сейчас – я буду довольна. Если нет… Я подожду. Но подумай вот о чем: я предлагаю тебе возможность увидеть воочию то, что доводится увидеть не всякому простому смертному. Все, что я говорила, что еще могла бы сказать, – все это ничто, это лишь слова; ты можешь увидеть все сам. Ты говорил, что не веришь в ее существование; ты увидишь ее. Собственными глазами. В конце концов, неужто тебя не одолевает хотя бы любопытство?
– Любопытство… – повторил он. – Безусловно, любопытство есть. Однако… – Курт усмехнулся – уныло и тяжело, – мой Бог, как правило, возражает против того, чтобы из любопытства резали людей. Или твоей жертвой будет упитанный телец?
– Тебе не придется поступаться заветами твоего бога, – с такой же невеселой улыбкой возразила Маргарет. – Да, я намерена принести ей жизнь человека. Да. Однако, попади этот человек в руки Конгрегации, ему предстояла бы участь не менее печальная, а стало быть, попустив его смерть, ты лишь сделаешь то, что совершил бы, исполняя свою службу…
– Маргарет, я жду, – несколько неучтиво вновь перебил Курт, и она вздохнула:
– Моей жертвой будет Кёльнский князь-епископ.
Он уронил руки, выпустив Маргарет, и отступил назад.
– Что? – выдавил Курт едва слышно самому себе. – И он… тоже?!
– Да, – кивнула она просто. – Он тоже.
– Господи, я что – последний христианин в городе?! – не скрывая злости, выговорил Курт ожесточенно, и Маргарет шагнула ближе, вновь осторожно взяв его за руку.
– Тише. Мои новые слуги не осведомлены обо мне так, как Рената.
– Архиепископ! – яростным шепотом повторил он, и Маргарет вздохнула – почти сострадающе. – И… что ж – и он поклоняется твоей богине?
– Брось ты, – недобро рассмеялась та. – Неужто ты можешь себе хотя б вообразить такое? Нет, мой двоюродный дядюшка всего лишь пошлый и примитивный дьяволопоклонник. Он – это compositio unificata[172] традиционных инквизиторских подозрений.
– Id est… – он запнулся, и Маргарет подбодрила с усмешкой:
– Давайте, майстер инквизитор, выскажите догадку. Поверь, что бы ты ни сказал, ты не ошибешься.