– Ей – не нужны, – не сразу отозвалась Маргарет, чуть отступивши от него и глядя в сторону. – Она сама может явиться по своему желанию. Сама может одарить своей силой…
– Маргарет, – требовательно произнес он, чуть повысив голос, и та, наконец, кивнула:
– Да, будет обряд. И будет жертва.
Нельзя сказать, что Курт не ждал этого, – подозрения возникли давно и лишь упрочивались с каждым слышанным им словом, с каждым днем и каждым часом, а сейчас, в эту минуту, он понял внезапно, что ни на миг и не сомневался в том, что услышит именно то, что услышал. Не сомневался – и все равно на миг ладони похолодели, а во рту пересохло, точно в горячке. Что бы ни происходило в последнюю неделю с небольшим, какие бы перемены ни совершились в нем самом, на самый главный вопрос – готов ли он к такому повороту событий – Курт должен был ответить самому себе прямо, и от ответа зависело многое. И более всего пугало то, что ответ он уже знал, ответ уже был.
Он прикрыл глаза, осторожно переводя дыхание.
Был и вопрос…
– Это попытка привязать меня, так? – спросил Курт негромко, пытаясь поймать ускользающий взгляд Маргарет. – Ты хочешь, чтобы я присутствовал, верно? Чтобы я видел все, знал все, участвовал в этом – чтобы после у меня не было пути назад. Это присоветовал твой наставник?
– Да, – отозвалась она так же тихо, но твердо. – Это был его совет. Повязать кровью. По его мнению, это последняя проверка твоей искренности. Однако я хочу, чтобы ты был рядом, по иной причине. Курт, нельзя быть предателем наполовину… не кривись, ты сам назвал себя так. Нельзя изменить прошлому лишь отчасти. Я хочу, чтобы ты спросил себя – чего ты, в конце концов, желаешь. Жаждешь ли ты всего лишь безмятежной жизни, успокоения своей совести или же – истины. Потому что, если ты хочешь знать истину, ты будешь со мною, ты увидишь все сам, поймешь все сам. Если же истина тебе не нужна…
Маргарет запнулась, и он криво усмехнулся:
– То что тогда? Тебе не нужен я?
– Ты мне нужен, – возразила Маргарет строго. – Всегда. В любом случае. И больше не смей подозревать меня в корысти или пренебрежении. Я устала оправдываться.
– Но на что я тебе, если мне не будет нужна твоя истина?
– Я отвечу тебе, – кивнула она, осторожно взяв его за руку. – Это очень сложно – и просто. Я отвечу… точнее, я спрошу, а ответишь ты сам. На что тебе была я, когда ты помог мне избежать приговора? Человек, которому была не нужна твоя истина, человек иных взглядов, иной жизни? Иной веры? Тебя заботило это – тогда? Ответь.
– Ты знаешь мой ответ, – неохотно произнес Курт. – Нет, меня это не заботило. Для меня было значимо, что ты рядом.