– В самом деле? – широко улыбнулся оппонент, делая еще один шаг навстречу. – К примеру, если я упомяну, как наш Филипп любил цветочки? Он не тебе ли их подносил?
– Ну все, мразь! – выдохнул Герман, срываясь с места; Бруно вскочил, перехватив его за руки, кто-то подлетел к будущему юристу, вцепившись в него намертво, а от стойки послышалось предупреждающее «Эй!» хозяина.
– А ну, тихо оба! – рявкнул кто-то; Фельсбау дернулся, пытаясь высвободиться, однако бывший студент, едва ли не повиснув на нем всем весом, не дал сдвинуться с места.
– Спокойно, он того не стоит! – прикрикнул Бруно, попытавшись усадить буяна обратно; тот рванулся снова, силясь разорвать кольцо обхвативших его рук.
– Пусти!
Резкий и такой пронзительный, что заложило уши, свист перекрыл крики, когда господин следователь начал уже размышлять над вопросом, что должен сейчас сделать он – продолжать ли оставаться сторонним и бесстрастным наблюдателем, что в намечающейся потасовке было затруднительно, или же вмешаться, что, впрочем, было не его делом, status’ом и обязанностью; кроме прочего, и то, и другое выглядело бы несколько глупо.
– На улицу оба! – хозяина за стоящими посетителями было не видно, Курт слышал лишь голос – явно немолодой, однако крепкий и уверенный. – Или сели и угомонились, или вон за дверь!
– Давай, выходи, выродок! – крикнул Фельсбау, сделав еще одну неудачную попытку высвободиться, его противник рванулся навстречу, однако и будущего адвоката тоже держали на совесть.
– Второй раз просить не буду! – повысил голос держатель заведения, и судороги обоих полемистов несколько поутихли. – Вон, я сказал, или оба унялись сей же миг!
Фельсбау удалось, наконец, сбросить с себя Бруно; бывший студент попытался перехватить снова, и Герман оттолкнул его, не предпринимая, однако, более устремлений ринуться в немедленную драку.
– Убери грабли, Хоффмайер, – уже без крика, с нехорошим спокойствием предупредил он и, обратившись вновь к своему оппоненту, кивнул на дверь: – Выходи, мразь, разберемся без свидетелей.
– Очнись, болван, здесь инквизитор в свидетелях! – оборвал его держащий Фрица студент. – Сядь уже или выйди, в самом деле!
– Поди проспись, секретарская подружка! – посоветовал будущий юрист, тоже, однако, прекратив попытки скинуть с себя окруживших его; Фельсбау рванулся вперед снова, и Курт, вдоволь уже насмотревшись на дружеское общение двух соучеников, решил встрять в происходящее – он начал не в шутку опасаться, что дело и впрямь кончится дракой, невзирая на присутствие постороннего, а то и чем похуже, и его свидетель неизвестной ценности очутится в лазарете, в тюрьме, что еще полбеды, или, что вполне вероятно, учитывая его состояние, вовсе на кладбище.