Он достал большой платок, привлек к себе Клариссу и вытер ей слезы:
— Ну, вот. Ваши планы не осуществились, но нет причин, чтобы нам не насладиться обществом друг друга. — Он заглянул ей в глаза. — Больше никаких слез, никакой лжи. Сегодня ночью вы заплатите свой долг, а завтра вернетесь домой. Мы получим громадное наслаждение, судя по тем многообещающим объятиям и нашему обоюдному влечению, я достаточно искушен, чтобы понять, что вы будете искусны в любви.
— О не заставляйте меня, прошу вас!
— О, нет, вы упадете в мои объятия по собственному желанию.
— Нет. Уверяю, вы ошиблись во мне. У меня нет никакого опыта. Умоляю, милорд…
Глаза его снова потемнели от гнева. Но теперь в них появилось нетерпение; неудовлетворенная страсть, долго сдерживаемая, прорывалась, и он перешел к действиям: уложил ее на софу, лег сверху и прижав своим сильным телом, поцеловал в губы. Она извивалась под ним, ее кулачки колотили его по его спине и груди. Но он не отпускал, и она чувствовала, что слабеет и теряет контроль над своим телом. Губы ее раскрылись, тело слегка выгнулось ему навстречу.
Почувствовав эту перемену, он стал терять голову. Ее рука безвольно опустилась, и она ощутила жесткий ворс турецкого ковра, напоминавшего щетину на небритом лице Кита. И вдруг нащупала ручку своего ридикюля, который завалился под софу. Она с трудом расстегнула застежку и начала перебирать лежавшие там предметы — платок, кошелек, зеркало и острый тяжелый металлический предмет.
Кларисса вытащила за ручку маленький, инкрустированный драгоценными камнями кинжал, высоко подняла руку, второй рукой при этом с силой уперлась в грудь лорда и оттолкнула его. От неожиданности он скатился на пол, увлекая за собой Клариссу. Кинжал, скользнув по большой бронзовой пуговице, острием вонзился в его плечо.
— Кит! О, Кит! Я убила тебя…
— Не будь дурой, Кларисса, ты меня просто поцарапала.
— Так ты жив, спасибо тебе, Господи.
— Слушай, нельзя убить человека, воткнув игрушечный ножик ему в руку. Почти нет крови.
— Дай я осмотрю рану. Нет, нет, не вставай. Может быть, я вызову доктора? Налить тебе бренди?
— Прекрати! Сядь, сделай глубокий вдох и помолчи минуту.
— Но дай мне посмотреть на эту ужасную рану.
— Кларисса, если ты не замолчишь, я убью тебя твоей же игрушкой. Где этот проклятый ножик?
— Вот он.
— Отдай мне. — Он вытащил кинжал из ее пальцев и, разглядывая, удивленно поднял брови. — Опасная игрушка, скорее оружие, и если бы не толстая ткань, рана могла быть серьезной, если не фатальной.
Он вынужден был признать, что она окончательно сразила его этим поступком. Он никогда еще не встречал такой женщины, никто не угрожал ему ножом, хотя было много таких, кто охотно расправился бы с ним.