Миссис Хантер слегка покраснела при косвенном упоминании всех вертихвосток, к которым Себастьян в свое время был далеко не равнодушен.
— Зачем ты переходишь на пошлость?
— Прошу великодушно меня простить, если я вас ненароком обидел. — Он опустил голову. — Я беспокоюсь за вас, матушка. Я не извинялся бы, если бы дело не касалось человека, которому вы оказываете свое доверие, наняв в качестве компаньонки. Что в действительности вы можете сказать об этой девушке? О ее добросовестности, происхождении?
— Вот только не надо говорить, что ты обо мне заботишься. Это откровенная ложь, — отрезала она. Стоило нарушиться мимолетному перемирию, как в ее взгляде снова появилось презрение. — Я не потерплю, чтобы мне указывали, что делать с мисс Эллардайс и любым другим работником. И уж тем более не собираюсь советоваться с тобой по этому поводу. Словом, это не твое дело, Себастьян.
— Напротив. Я в долгу перед отцом.
— Не смей произносить вслух его имя! Ты не имеешь права, черт побери. Никакого. — Миссис Хантер гневно бросила карты на стол и вышла из комнаты.
Фиби провела два часа неотлучно с миссис Хантер, пытаясь ее отвлечь.
— Миссис Хантер, прошу вас, пожалуйста, присядьте и успокойтесь. Вы себе делаете только хуже.
Леди, не обращая внимания на Фиби, продолжала нервно расхаживать по комнате. Она совсем побледнела и осунулась.
— Как он мог? — бормотала она себе под нос.
— Это мистер Хантер вас так сильно расстроил? — взволнованно спросила Фиби.
— Само существование моего сына меня очень расстраивает, — сурово бросила миссис Хантер. — Я проклинаю тот день, когда он появился на свет.
Слова леди очень напугали Фиби, но, взяв себя в руки, она сказала:
— Я уверена, мэм, вы совсем не это хотели сказать. Позвольте, я распоряжусь насчет чая. Вам сразу станет лучше.
— Я не хочу чая, Фиби, — отрезала она. — Да, кстати, когда речь заходит о Себастьяне, я говорю именно то, что думаю. — Она остановилась у окна, облокотившись на подоконник, и стала вглядываться в болотную даль. — Я ненавижу своего сына, — добавила она уже более спокойным, но холодным тоном. — Не следует матери так говорить о сыне. Но это так. Я тебя напугала, да? — Она оглянулась на Фиби.
— Немного, — призналась та.
— Если бы ты знала, что он натворил, поняла бы меня. — Миссис Хантер отвернулась от окна.
От слов леди Хантер кровь стыла в жилах девушки.
Ее так и подмывало попросить: «Расскажите».
Миссис Хантер с минуту смотрела на компаньонку, словно услышав ее молчаливую просьбу. Гнев уступил место апатии и слабости. Фиби еще никогда не доводилось видеть свою хозяйку в таком состоянии, с бледным, угасшим лицом, как будто та вмиг стала больной и старой.