Толстые трухлявые ветви, еще покрытые мхом и сухими листьями, частично загромождали проход, но Натан смог различить темный вход в нору. Лестница из очищенных от коры ветвей, соединенных между собой кусками тряпок, исчезала в темноте. Он внимательно осмотрел плетеный узор, приготовил фонарь, надел дождевик и вошел в лабиринт узловатых ветвей.
Тот, кто спустится в эту нору, навсегда потеряет свою душу…
Слова Жана-Батиста, которые поначалу вызвали у него улыбку, леденили кровь. Он задрожал. Впервые с начала расследования Натан чувствовал, что ему страшно.
Держа фонарь в зубах, Натан соскользнул вдоль темной шахты, стараясь как можно меньше пользоваться лестницей, которая понадобится ему, чтобы добраться до самого низа.
Стены туннеля были обиты досками. Сооружение казалось достаточно крепким, чтобы предотвратить обвалы. Натан поправил капюшон, бросил последний взгляд на хмурое небо и начал спускаться в сумерки.
Он медленно, согнувшись, продвигался вперед, сосредоточившись на опасностях этого логова, чувствуя теплое дыхание стен, избегая гнилых бревен, которые устилали землю, корней, которые появлялись со всех сторон и тянулись к нему. Скоро дневной свет исчез и стало совсем тихо. Он только что пересек еще одну границу. Мир, далекий от Конго и геноцида, охватывал его своими черными крыльями.
Дождь не прекращался и здесь, под землей. С потолка стекали потоки воды. Иногда Натану приходилось опускаться на колени или перешагивать через трещины. Трупы обезьян и крупных грызунов, загадочным образом пришедших сюда умирать, источали острый запах гниения.
По мере того как он продвигался вглубь, спертый воздух наполнялся тревожным гулом, который, казалось, шел из глубины земли. Натан прислушался. Легкий шум смешивался с шорохами и далеким шепотом, которые доносились до него словно тихий садистский смех.
Ему стало страшно. Он готов был поверить в эти абсурдные истории…
Он заставил себя продолжить путь. Шум усиливался.
Вот тогда-то он и увидел медно-красных пауков, белесые личинки, гигантских тараканов с влажными надкрыльями, которые суетились вокруг него, ползали по стенам, падали с потолка ему на плечи. Здесь земля была не молчаливым убежищем, а массой звонкой, ужасающей гнили, где жизнь и смерть соприкасались настолько, что образовывали одно бесформенное, чудовищное, постоянно размножающееся существо.
Он вытер пот и возобновил спуск.
Здесь этот мерзавец Кахекуа и его подручные переводили напуганных беженцев, именно здесь они слышали крики… Если они ничего не увидели в этом узком туннеле, это означало, что где-то существовал проход, ведущий к другой системе галерей.