Проводник вытащил фелуку на берег. Натан тоже сошел на землю.
— Это мой дом, — сказал Хишам. — Ты останешься здесь до тех пор, пока я не приведу в порядок твои документы. Ты сможешь вымыться, поесть и поспать.
— Когда у меня будет виза?
— Сегодня вечером. Я предупредил о нашем прибытии, на месте будет офицер иммиграционной службы Уади, он приехал на праздник и займется твоим паспортом.
— Праздник?
— Отмечают великую свадьбу. Иди за мной!
Городок был взбудоражен. Слышались глухие удары барабанов, свист тростниковых флейт, хриплые крики певцов. Ночное небо было усыпано звездами, холодный блеск луны смешивался с янтарным светом масляных светильников, закрепленных на крепостной стене.
Они прошли по лабиринту улочек, Хишам открыл ящик и убрал туда их вещи.
— Это надежно? — спросил Натан.
— Да, здесь живут по законам шариата: ты воруешь плод — тебе отрезают руку.
— Радикальный метод!
— Зато эффективный.
Они вышли на широкую площадь, где уже собрался народ. Под навесом из пальмовых ветвей сидели старики. Подражая своему компаньону, Натан почтительно поздоровался с каждым и устроился рядом на просторном ковре из бело-серой шерсти. Женщины принесли дымящиеся тигли, тонкие галеты из проса, глиняные кувшины с молоком и медом и свежей водой, настоянной на цветах гибискуса.
— Я займусь нашими делами. Тебе нужно еще что-нибудь? — шепнул Натану Хишам.
— Оружие.
Проводник не выказал никакого удивления, услышав эту просьбу.
— Какое? Автомат Калашникова?
— Нет, пистолет, что-нибудь надежное, безотказное: глок, вальтер, сиг-сауэр…
— Не обещаю, что найду такое… Это все?
— Еще принеси воздушную камеру от велосипеда…
— Постараюсь. Главное, не уходи отсюда.
Наступила тишина. Присутствующие образовали широкий круг. Появились двое молодых людей, женихи, гордые, одетые в белые туники, с ярко-красными лентами на лбу, на которые был пришит амулет золотисто-желтого цвета. С другой стороны, на деревянные резные троны сели молчаливые невесты в серебряных украшениях.
Музыка возобновилась. Люди пошли по кругу. Барабанщики били по своим инструментам из кожи и дерева, все ускоряя темп. Гости передавали из рук в руки корзину, в которую каждый клал деньги.
Вскоре мужчины неистово топали по земле босыми ногами, а женщины, запрокинув голову и закатив глаза, протягивали ладони в темноту как будто для того, чтобы выпустить энергию неистовых ритмов. Иногда кто-то испускал крик, подобный звуку флейты, но самым впечатляющим была хриплая одышка, которая вылетала из их груди, словно щемящая тоска, мощное мученическое пение, поднимавшееся к небу. Их лица и тела были покрыты каплями пота, как жидкими сверкающими жемчужинами. Музыканты, казалось, постепенно покидали этот мир. Словно в трансе, они подпрыгивали на месте, высоко поднимая ноги, и падали, как раненые птицы.